Чувствуете? Это ваше тело медленно разрушается. Все мы стареем, и старение приводит болезни, которые в конечном счете большинство из нас и убивают.
Неудивительно, что так много исследований положено на создание противоядия от старости. Гонка между создателями антивозрастных препаратов в самом разгаре.
Но приведет ли она к ожидаемым результатам? И если да, то смогут ли эти препараты позволить себе все, а не только самые богатые?
Эликсир молодости скоро будет найден?
Если мы придумаем способ замедлить, остановить или даже обратить вспять процесс старения, мы можем потенциально защитить людей от рака, сердечных заболеваний или Альцгеймера. Идея состоит в том, чтобы продлить «здоровую жизнь», увеличить число лет, которыми наслаждается здоровый человек. Лишние дни рождения — вишенка на торте.
Как достичь вечной молодости
Когда-то философы могли только воображать возможные воплощения вечной молодости, но сегодня ученые считают, что есть много подходящих для исследования вариантов. Но сможет ли каждый испить из кубка? Будет ли вечная молодость доступна для всех или только для богатых?
Взять, например, теорию плазмы молодой крови. Идея состоит в том, что в крови людей в возрасте до 25 лет есть что-то, что сохраняет их юными, хотя мы пока еще не знаем, что именно.
Старые мыши, которым вводили плазму молодых мышей, выглядели так, будто омолодились — они стали более здоровыми, активными и проявляли меньше признаков старения. Есть также удивительные свидетельства того, что люди, которые получают переливание крови от 25-летних, чувствуют себя лучше, чем те, кто получает кровь от доноров постарше.
Ученые по всему миру начали экспериментировать с переливанием плазмы крови для лечения связанных с возрастом заболеваний, но Джесси Кармазин использует другой подход. Его компания Ambrosia, базирующаяся в Монтерее, Калифорния, предлагает его всем желающим — при условии, что те заплатят 8000 долларов.
Кармазин надеется провести курс лечения для 600 человек и записать состояние их здоровья до и после переливания. На данный момент Ambrosia подписала 40 человек и пролечила 20 из них.
«Все они старше 35 лет и находятся в относительно хорошем состоянии здоровья», говорит он, хотя у некоторых есть синдром хронической усталости или болезнь Альцгеймера.
Большинство из них находятся в возрасте от 60 до 70 лет и имеют массу причин для того, чтобы оставаться молодыми. Не все богаты, но многие считают эксперимент целесообразным.
Люди, которых лечили, уже сообщили об улучшении когнитивных навыков, мышечной силы и энергичности, говорит Кармазин. Но это точно не строгое клиническое испытание с плацебо, так что пока мы не можем быть уверены в каких-либо преимуществах.
Кармазин говорит, что предлагать такое лечение этично и что оно дешево и безопасно, а значит может быстро войти в основную медицину. Он покупает плазму из банков крови, где ее часто собирают как побочный продукт крови, приготовленной для переливания.
Продолжительность жизни в США сильно выше
Что такое теломеры
Другие пока сомневаются и считают, что другие процедуры будут более перспективными. Они предлагают улучшать защитников ДНК, известных как теломеры. Этой идее уже несколько десятков лет, и в ее основе лежат работы на мышах и других животных.
Теломеры — это «шапочки» на концах хромосом, и масса доказательств связывают их длину со старением. Шапочки уменьшаются всякий раз, когда клетка делится, пока не станут слишком короткими, чтобы защищать хромосомы от повреждений. А дальше следует либо обычная смерть клетки, либо медленный процесс старения, который приводит к воспалению и повреждению окружающих клеток.
Как животные, так и люди, которые начинают жизнь с короткими теломерами, как правило, развивают связанные с возрастом заболевания раньше и живут меньше.
Генетическая рулетка
Мария Бласко из Национального онкологического исследовательского центра Испании в Мадриде провела большую часть своей карьеры, изучая теломеры. Несколько лет назад Бласко и ее коллеги нашли способ увеличить теломеры мышей с помощью генной терапии. В результате животные жили на 40% дольше.
Эта терапия пока не готова, поскольку мы не знаем, будет ли она работать на людях. Есть определенные проблемы с безопасностью таких методов. Некоторые исследователи опасаются, что поддержание теломер может помочь выживать поврежденным клеткам, что приведет к раку. Хотя Бласко выяснила, что ее мыши от этого не пострадали.
И это не остановило Лиз Пэрриш от попыток применить это лечение на себе.
Пэрриш, которая не является ученым, запустила собственную компанию BioViva, расположенную недалеко от Сиэтла, для изучения и тестирования новых методов лечения, нацеленных на процессы, лежащих в основе старения. «Мы не сможем создать профилактическую медицину, если не будем бороться с биологическим старением», говорит она.
Секрет вечной молодости может скрываться в генах
После изучения существующих работ, Пэрриш посчитала, что работа по увеличению теломер была наиболее убедительной.
Она говорит, что работала с учеными, разрабатывая модифицированную версию генной терапии Бланко — без подробностей, конечно — и сделала себе инъекцию в прошлом году.
Наряду с этим она получила еще одну генную терапию, чтобы предотвратить потерю мышечной массы, которая, как считается, является еще одной причиной возрастного заболевания и слабости.
Пэрриш говорит, что не боялась попробовать лечение. «Мои бабушки умерли от болезни Альцгеймера, а мой дедушка умер от болезни сердца. Думаю, если я ничего не сделаю, я знаю, от чего умру».
Пэрриш говорит, что после лечения чувствует себя «фантастически», и ее теломеры выросли на длину, эквивалентную 20 годам. Разумеется, это никоим образом нельзя считать за адекватное исследование, поэтому в этом году Пэрриш планирует начать клинические испытания своей генной терапии за пределами США, у людей с различными возрастными заболеваниями.
Несколько других подходов к борьбе со старением тоже кажутся перспективными.
Стареющие клетки, которые откачивают химические вещества и наносят ущерб своим соседям, можно было бы устранить, либо остановить их развитие, либо убить их совсем.
Одна команда исследует использование тяжелых жиров — названных так из-за использования тяжелого изотопа водорода — для защиты клеток от износа, связанного со старением. Другие изучают диабетический препарат метморфин.
Некоторые люди уже начинают принимать различные добавки, полагая, что те могут предотвратить старение. К сожалению, даже те, у кого мало доказательств их пользы, вероятно, ничем себе не помогают при небольших дозах, которые обычно принимаются, говорит Джон Рамунас из Стэнфордского университета в Калифорнии.
«Я принимаю много добавок, потому что мне любопытно», говорит он. «Но первое, что точно может защитить ваши теломеры, это физические упражнения».
Как улучшить здоровье
На самом деле, мы можем существенно продлить собственное здоровье без всяких антивозрастных препаратов, говорит Крейг Вентер, который недавно запустил компанию Human Longevity Inc (HLI), чтобы предложить клиентам персонализированные планы здоровья. Самый популярный пакет за 25 000 долларов секвенирует ваш геном и микробиом, включает сканирование, тесты на кровь и многое другое.
Вентер хочет помочь людям определить, к каким болезням у них склонность, какие уже развиваются и какие легче всего предотвратить и лечить. «Обычно это здоровые люди, но мы обнаружили, что у 40% обращающихся серьезные проблемы со здоровьем», говорит он. Его собственные результаты побудили его похудеть. «Я потерял 15 килограммов с тех пор, как узнал о своем метаболическом состоянии».
Вентер считает, что полная медицинская экспертиза и персонализированные планы здоровья будут более полезными, чем любое лечение, направленное против старости. «Не думаю, что нам нужен волшебный эликсир», говорит он.
Огромный объем данных, которые собирает HLI, невозможно собрать в больнице, и большинство людей не смогут позволить себе такие проверки здоровья.
Увеличение продолжительности жизни в богатых странах показывает, что деньги уже покупают вам больше на земле, поэтому только недорогое решение сделает долголетие доступным для всех.
А пока ваши лучшие варианты — скучная старая диета и физические упражнения.
Эликсир молодости: как ученые повышают эффективность вакцин от COVID-19 среди пожилых людей
В отличие от вина, человеческое тело с возрастом лучше не становится. Ухудшается слух, обвисает кожа, сдают суставы. Даже иммунная система тела отчасти теряет свою бдительность.
Именно старением иммунной системы объясняется тяжесть последствий COVID-19 для людей старшего возраста. Есть и еще одно тревожное последствие старения: вакцины, которые побуждают иммунную систему к борьбе с захватчиками, часто плохо воздействуют на пожилых людей. Лучшая стратегия борьбы с пандемией рискует провалиться именно среди тех, кто больше всего от нее зависит.
Ученые уже много лет знают о том, что стареющая иммунная система делает тело более подверженным инфекционным заболеваниям и ослабляет работу вакцин.
В июне Управление по санитарному надзору США объявило, что вакцина от COVID-19 должна защищать как минимум половину привитых лиц, чтобы ее можно было считать эффективной, но защита лиц старшего возраста, возможно, не достигнет и этой планки.
«Ни одна вакцина не будет так же эффективна среди пожилых людей, как среди молодых, — говорит Мэтт Кеберлейн, геронтолог Вашингтонского университета в Сиэтле. — Это почти бесспорно».
Иммунная система человека невероятно сложна, и старение влияет почти на каждый ее элемент. Некоторые типы иммунных клеток истощаются, например, у людей старшего возраста меньше наивных Т-клеток, которые реагируют на новые угрозы, и меньше B-клеток, которые производят антитела.
Эти антитела прикрепляются к атакующим тело патогенам и помечают их для уничтожения. Люди старшего возраста также склонны к слабому хроническому воспалению. Это явление называют «инфламэйджинг» (см. «Истощение защитных систем»).
Хотя иногда воспаление является ключом к здоровому иммунному ответу, постоянная навязчивая активация внутренней защиты делает иммунную систему менее отзывчивой к внешним посягательствам. «Это постоянное, хроническое воспаление в ответе за большую часть иммунной дисфункции, которую мы наблюдаем», — говорит Кеберлейн.
Результатом становятся слабая реакция как на инфекции, так и на вакцины, суть работы которых заключается в том, чтобы подготовить иммунную систему отбиваться от патогенов, не вызывая саму болезнь.
Как с возрастом истощаются защитные системы. Инфографика.
В настоящее время почти 50 потенциальных вакцин от COVID-19 проходят испытания на людях, и исследователи говорят, что пока еще неизвестно, как они подействуют на пожилых.
На I стадии исследования с участием 40 людей в возрасте 56 лет и старше компания Moderna в Кембридже (Массачусетс) сообщила, что их вариант вакцины mRNA-1273 дал тот же уровень антител, что наблюдается и у более молодой возрастной группы.
Китайская биотехнологическая компания Sinovac в Пекине проводила испытания своей вакцины CoronaVac на стадии I/II, в которой участвовали 421 человек в возрасте от 60 до 89 лет. В пресс-релизе от 9 сентября китайцы объявили, что, судя по всему, вакцина одинаково хорошо работает в разных возрастных группах.
Однако I стадия исследования компаний Pfizer и BioNTech в Майнце (Германия) показала, что их вакцина BNT162b2 вызывает у пациентов старшего возраста в два раза более слабую иммунную реакцию. Впрочем, у пожилых пациентов все равно вырабатывалось больше антител в ответ на вакцину, чем у людей того же возраста, перенесших COVID-19. Однако неизвестно, как эти цифры трансформируются в защиту от вируса.
Большинство исследований вакцин от COVID-19 включали по крайней мере несколько человек старшего возраста. Но недавний анализ 18 таких испытаний показал, что риск исключения пожилых участников велик. Более чем в половине изученных исследований подопытных отбраковывали по возрасту, и из многих их могли исключать по другим причинам, включая основные заболевания.
Если вакцины от COVID-19 хуже действуют на людей старшего возраста, то исследователи могли бы найти способ изменить саму вакцину, чтобы она вызывала более сильный эффект. Некоторые вакцины от гриппа, например, имеют ингредиенты, повышающие иммунитет или более высокие дозы вирусного антигена.
Но некоторые ученые утверждают, что существует вариант получше. Они разрабатывают и исследуют препараты, которые могут изменит то, как люди старшего возраста реагируют на вакцины, и помочь им для начала более эффективно сопротивляться инфекциям.
Вместо того чтобы возиться с ограничениями стареющей иммунной системы, они планируют омолодить ее.
Вечная молодость
Многие исследователи сами состарились, пытаясь найти способ развернуть вспять процесс старения. За прошедшие десять лет, однако, наука сделала серьезный шаг вперед в поиске конкретных мишеней, на которые можно воздействовать с этой целью на молекулярном уровне.
Один многообещающий класс антивозрастных препаратов влияет на каналы, связанные с ростом клеток. Эти препараты подавляют белок, известный как mTOR. В лабораторных условиях подавление mTOR увеличивает продолжительность жизни животных, начиная с плодовых мушек и заканчивая мышами.
«mTOR — это один из, наверное, множества биологических механизмов, которые вносят свой вклад в то, почему мы стареем и почему наши системы органов начинают сдавать», — говорит Джоан Манник, соосновательница и начальница медицинской службы resTORbio, биотехнологической компании из Бостона, которая занимается разработкой лекарств от старения.
В исследовании, опубликованном в 2018 году и проведенном, когда Манник работала в научно-исследовательском институте Novartis в Кембридже, она с коллегами пыталась ослабить действие mTOR у людей старшего возраста, чтобы проверить, улучшит ли это работу иммунитета и снизит ли риск инфицирования. 264 участника получали слабую дозу ингибитора mTOR в течение шести недель.
Группа, принимавшая действующее вещество, меньше страдала от инфекций в течение года после исследования и лучше реагировала на вакцину от гриппа.
На базе своей работы с mTOR Манник, к тому времени уже перейдя в resTORbio, запустила III стадию исследования в 2019 году, чтобы посмотреть, сможет ли ингибитор mTOR под названием RTB101 защитить людей старшего возраста от респираторных заболеваний.
Это исследование не дало желаемого эффекта возможно потому, что уровень инфицирования отслеживался с помощью самоотчетов о симптомах, а не лабораторных анализов, которые подтвердили бы наличие инфекции, как в предыдущем исследовании.
Так возникло «слишком много шума», говорит Илария Беллантуоно, содиректор исследовательского института Healthy Lifespan Шеффилдского университета (Великобритания), которая не участвовала в исследованиях Манник: «Чтобы разница стала видна, потребовалась бы куда большая группа».
И все же данные этого и предыдущего исследований показали, что участники, которые получали ингибитор mTOR болели привычными коронавирусными инфекциями менее тяжело и восстанавливались быстрее, чем люди в группе, получившие плацебо. Эти исследования провели до явления SARS-CoV-2, но они подсказывают, что RTB101 может снизить тяжесть заболевания. В настоящее время resTORbio проверяет эту теорию на 550 жильцах домов престарелых в возрасте 65 лет и старше.
RTB101 сходен с уже одобренным ингибитором rTOR, подавляющим иммунитет препаратом рапамицин. Как минимум четыре других команды проверяют рапамицин на небольших группах зараженных лиц как потенциальное средство от COVID-19, и одна группа исследует этот препарат непосредственно на людях в возрасте 60 лет и старше.
Лекарство от диабета 2 типа, метформин, также подавляет активность mTOR, хотя и не напрямую. Некоторые исследования предполагают, что люди, которые принимают метформин, реже нуждаются в госпитализации или умирают вследствие заражения COVID-19.
Небольшое ретроспективное исследование в Китае показало, что смертность среди госпитализированных лиц с COVID-19, принимавших метформин, составила 2,9 %, в отличие от 12,3 % среди людей, которые не принимали препарат.
Исследователи университета Миннесоты в Миннеаполисе проанализировали данные о госпитализированных лицах с COVID-19, которым было в среднем 75 лет и некоторые из которых уже принимали метформин для лечения ожирения или диабета.
Они обнаружили существенное снижение смертности среди женщин, принимавших метформин, но не среди мужчин.
Кэролин Браманте, специалистка по ожирению, которая провела исследование университета Миннесоты, отмечает, что такие заболевания, как диабет и ожирение, приводят примерно к тому же типу ослабления иммунитета, который случается и в пожилом возрасте. Она с коллегами планирует запустить исследование с участием 1500 участников в возрасте от 30 лет, чтобы выяснить, может ли метформин помочь защитить от инфицирования SARS-CoV-2 или предотвратить наихудший исход для тех, кто уже заражен.
Тем временем Дженна Бартли, которая изучает старение в Университете Коннектикута, выясняет, насколько метформин способен улучшить реакцию на прививку от гриппа в небольшом исследовании среди людей старшего возраста.
Опираясь на опыт работы с мышами, она предположила, что метформин может улучшить энергетический обмен Т-лейкоцитов иммунной системы, таким образом повысив их способность распознавать новые угрозы.
Бартли завершила сбор данных, но так как ее лаборатория закрыта из-за COVID-19, она не сможет проанализировать их еще в течение нескольких недель.
Если метформин поможет от COVID-19, исследователям придется разобраться в причинах. Кеберлейн отмечает, что никто до конца не знает, как работает метформин, потому что это средство очень широкого действия. «Это самый грязный из грязных препаратов», — говорит он. Изначально он был задуман как средство от гриппа.
Браманте говорит, что препарат помогает сгладить воспаление. Но хотя механизм его действия и неизвестен, его преимущество заключается в том, что он использовался десятилетиями и в целом безопасен. Его можно принимать детям и беременным женщинам.
«Метформин — это лекарство, которое вы на самом деле можете давать профилактически по 12 месяцев и не отслеживать динамику, — говорит Браманте. — И он стоит меньше 4 долларов в месяц».
Бальзам на душу
mTOR — известная мишень в борьбе со старением, но далеко не единственная. «На самом деле многие пути борьбы со старением, видимо, связаны», — говорит Джеймс Киркленд, который изучает клеточное старение и заболевания в клинике Майо в Рочестере (Миннесота).
«Так что, если вы занимаетесь одним, то, как правило, влияете на все остальные», — объясняет он. Многие проблемы стареющего иммунитета приводят к одному и тому же результату — воспалению.
Так что исследователи посматривают на все препараты, которые могут подействовать на этот симптом.
Иммунолог Университетского колледжа Лондона Арне Акбар показал, что противовоспалительное средство лосмапимод, которое было разработано для терапии мышечной дистрофии, способно повышать иммунитет.
В ходе исследования в 2018 году ученые делали инъекции вируса ветрянки пожилым людям. Хотя они уже болели ветрянкой, их иммунитет был ослаблен хроническим воспалением и давал слабый ответ.
Когда команда дала участникам испытания лосмапимод, он снизил уровень воспаления почти на 70 % и улучшил их иммунную реакцию.
В июне компания Fulcrum Therapeutics, разрабатывающая лоспамимод, вышла на стадию III и включила 400 человек в исследование, чтобы проверить, способен ли этот препарат предотвращать смерть и дыхательную недостаточность среди людей старшего возраста, госпитализированных с COVID-19.
Другой тип препаратов, под названием сенолитики, помогает очистить тело от клеток, которые перестали делиться, но не умерли. Эти стареющие клетки, как правило, вычищаются иммунной системой, но с возрастом они начинают накапливаться, усиливая воспалительные процессы.
В августе Киркланд и команда клиники Майо организовали исследование с 70 участниками, чтобы проверить, сможет ли сенолитик под названием фисетин, который содержится в клубнике и продается как биодобавка, снизить воздействие COVID-19 на лиц в возрасте 60 и старше.
Они также планируют проверить, может ли фисетин предотвратить заражения жильцов домов престарелых.
«Старение клеток — ключевой фактор старения», — говорит Эрик Вердин, президент и исполнительный директор Института исследований старения имени Бака в Новато (Калифорния), который не участвует в исследовании фисетина. Пока что сенолитики не были одобрены как лекарственные препараты. «Это малоизученная сфера», — добавляет он.
Кеберлейн считает, что, скорее всего, большинство компаний будут изучать возможность использования антивозрастных препаратов для лечения, а не профилактики. «Гораздо проще добиться одобрения препаратов для людей, которые уже больны», — объясняет он.
Он полагает, что наиболее многообещающими являются ингибиторы mTOR. «Если бы я мог вернуться в прошлое до начала пандемии COVID и попробовать сделать что-то одно, я бы выбрал ингибиторы mTOR — а именно рапамицин», — говорит он.
Теперь задним числом он подсчитал, что если рапамицин действует на людей также, как на мышей, то он мог бы снизить смертность от COVID-19 на 90 %.
Киркленд замечает, что одно из этих средств можно было бы давать людям для подготовки к вакцинации. «Нам нужно воздействовать на основные механизмы старения к тому моменту, как мы прививаем людей», — говорит он: «Но нужен способ сделать это безопасно и эффективно».
Дополнительные ингредиенты
Если настройка иммунной системы окажется слишком сложной, можно обратиться к способам усилить саму вакцину.
Для гриппа существует две вакцины, рассчитанные именно на людей старше 65, которые помогают изношенной иммунной системе выработать реакцию.
Одна из них — Fluzone High-Dose — содержит в четыре раза больше стандартной дозы антигенов, а другая, Fluad, полагается на усиливающую иммунитет молекулу, которая называется «адъювант».
Команда под руководством вакцинолога Офера Леви в Детской больнице Бостона (Массачусетс) разрабатывает вакцину от COVID-19 как раз для людей старшего возраста, используя скрининговую систему ин-витро, чтобы выявить лучшие адъюванты.
«Вакцины обычно делают универсальными, — говорит он. — Но многие факторы – возраст, пол, даже время года — влияют на действие вакцины». Наилучшее сочетание адъюванта и вакцины, которое они отыщут, проверят на мышах, а затем на людях.
«Но в целом разработка препаратов для улучшения иммунитета выглядит более разумной стратегией, чем создание вакцин специально для пожилых», — замечает Клэр Чон, иммунолог медицинского центра детской больницы Цинциннати (Огайо), которая изучает воспаление на старых мышах. Разработка вакцин дорого стоит и занимает много времени.
«В случае с новым вирусом, когда вам нужно быстро отреагировать, все становится еще сложнее, если вам нужно создать два типа вакцины», — говорит она. К тому же индивидуальные вакцины нацелены на конкретные патогены, зато средство, повышающее иммунитет, можно использовать с любой вакциной. «То, что работает с гриппом, может работать и с COVID-19.
И будет работать и с COVID-25», – говорит она. Подход самый универсальный.
Вердин согласен, что поддержка стареющей иммунной системы должна оставаться приоритетом: «Я думаю, что в итоге мы повысим интерес к ослаблению иммунитета у пожилых людей». Это важно не только в связи с коронавирусом, но и рядом других заболеваний, включая даже онкологические. «COVID-19 вывел на первый план то, что многие люди игнорировали».
Эликсир молодости! Препарат, увеличивающий век человека, скоро может появиться в аптеках
В национальном институте старения США приступают к последнему этапу исследования своего сенолитика – так условно называют класс лекарств, которые избирательно уничтожают постаревшие клетки. Современный “эликсир молодости” проверят на людях. Если лекарство будет признано безопасным, оно появится в аптеках.
«Растворитель старости» – так называют своё детище разработчики измедицинского исследовательского центра Миннесоты, что в США. Учёные заверяют, что их чудодейственное средство существенно замедляет процесс старения и увеличивают продолжительность жизни. Проверено на мышах!
Биологи из клиники Майо в Рочестере экспериментировали с мышами, в чью ДНК была встроена особая система, позволявшая учёным избирательно убивать такие клетки. Их уничтожение продлило жизнь мышей на треть и защитило от многих возрастных болезней, в том числе от одряхления мускулов,
-рассказывает Фелипе Сьерра из Национального института старения США.
Дело в том, что клетки зародыша и эмбриональные стволовые клетки фактически бессмертны. По крайней мере, с точки зрения биологии. Они могут делиться бесконечное число раз. А вот с клетками тела взрослого человека дела обстоят иначе.
Они утрачивают способность делиться через 40-50 циклов. После чего вступают в фазу старения. По мнению академиков, это своеобразная защита организма от рака.
Попросту говоря, клетки прекращают деление тогда, когда вероятность развития мутаций в их геноме достигает критической отметки.
Как только у мышей появились первые признаки старения, биологи ввели им смесь двух веществ. Одно из них – дасатиниб, сейчас его используют в борьбе с лейкемией. Другое – кверцетин, он снижает уровень воспалений. Эффект был ошеломительным.
Пожилые грызуны, принимавшие «эликсир молодости», прожили на 36% дольше, чем их сородичи. Для человека это означает дополнительные 30 лет жизни.
Учёные предполагают, что новое лекарство будет доступным. И дасатиниб, и кверцетин давно используются в медицине в качестве красителей и пищевых добавок.
«Эликсир молодости» появится через 5-12 лет
Ведущие геронтологи мира главные надежды связывают с сенолитиками — классом препаратов, борющихся с «зомби-клетками», ответственными за старческие заболевания. Возможно, уже нынешнее поколение людей среднего возраста сохранит активность и здоровье до глубокой «старости».
Наука о продлении жизни — предмет мрачных спекуляций на тему дряхлых миллиардеров, замороженных в криогенных хранилищах. Но что если вместо эликсира вечной жизни у нас появилась бы таблетка, обращающая вспять процесс старения — лекарство, предотвращающее артрит, потерю памяти, ухудшение зрения и рак?
Такое может произойти благодаря сенолитикам — классу лекарственных препаратов, которые избирательно уничтожают постаревшие клетки. Многие ведущие геронтологи мира уже протестировали возможности этих препаратов на животных и теперь начинают клинические испытания на людях.
Если эти исследования и далее окажутся успешными, то те, кому сейчас 30-40 лет, могут стать первым поколением стариков, сохранивших здоровье — с небольшой медицинской помощью, пишет Guardian.
Важно отметить, что большинство ученых, изучавших долголетие, больше озабочены продлением периода здоровья, чем самой жизни.
Такой подход уберегает стариков от страданий, а также обеспечивает им возможность продолжать вести активный образ жизни — то есть работать, а это полезно для экономики.
«Здоровая старость — потрясающая перспектива, у нее масса преимуществ, как для властей, так и для самих пожилых пациентов», — сказал Сюй Мин из Центра геронтологии Университета Коннектикута.
Старость, отмечает он, главный фактор риска большинства хронических заболеваний. Цель его лаборатории — открыть новые методы замедления процесса старения и одновременно предотвратить появление болезней.
Мыши на миллион
Сюй работает над сенолитиками в команде специалистов американской Клиники Майо, которая показала в 2011, что при помощи генетических процедур можно избавиться от так называемых зомби-клеток и существенно улучшить здоровье и продолжительность жизни преждевременно состаренной мыши. В 2016 та же группа добилась схожих результатов в опыте над мышью, состарившейся естественным образом.
Фотография двух мышей из одного помета — одна выглядит юной и здоровой, вторая слабой и больной — принесла миллионы от инвесторов. Джефф Безос и Питер Тиль увидели перспективы в этом подходе.
По словам президента Института Global Healthspan Policy Кевина Перрота, такая реакция показала, что Кремниевая долина считает старение проблемой, которую можно решить «при помощи достаточного количества денег и шагов».
Однако, генетическая процедура, уничтожающая стареющие клетки у грызунов, оказалась слишком опасной для человека.
Эликсир молодости
Для поиска приемлемой альтернативы была основана компания Unity Biotech, которая привлекла средства на разработку препаратов для безвредной очистки организма человека от зомби-клеток.
Основная трудность на пути ученых — понять, что именно они собираются лечить. В случае обычных лекарств это просто — они лечат конкретное заболевание. Но старение принято считать естественным процессом, а не локальной проблемой, и оно влечет за собой комплексное и систематическое разрушение организма.
Первые испытания сенолитиков фокусировались на лечении определенных состояний, таких как дегенерация желтого пятна, глаукома или хроническая обструктивная болезнь легких. Большинство из таких работ еще находятся на начальной стадии, хотя в феврале небольшое клиническое исследование подтвердило возможность вернуть пациентам с фиброзом легких способность ходить на длинные дистанции.
В этом году в ходе доклинических испытаний сенолитики ввели в колени пациентов с остеоартритом. Результаты оказались в целом многообещающими.
По мнению Себастьяна Грёнке из Института биологии старения им.
Макса Планка, преимущество сенолитиков еще и в том, что их можно начинать применять уже в старости. Поэтому исследования должны продвигаться быстрее. Кроме того, опыты подсказывают, что такие препараты не нужно будет применять ежедневно, достаточно дозы раз в неделю или в месяц.
И, наконец, они должны помогать против других заболеваний, не связанных напрямую с возрастом, — диабета и рака.
Подытоживая, можно сказать, что у сенолитиков отличный потенциал, но многое еще предстоит о них узнать. До появления «эликсира молодости» в таблетках, по мнению Сюя, пройдет от пяти до 12 лет. «Теоретически, я в этом уверен», — комментирует он перспективы появления такого класса лекарств.
Эликсир молодости вместо таблетки от старости
Михаил Киров, Медновости
Почему препарат, разрабатываемый как средство антивозрастной терапии, зарегистрирован в качестве глазных капель? Насколько безопасно это лекарственное средство? По каким еще показаниям его планируют применять разработчики? Когда появится «таблетка от старости»? На эти и другие вопросы в интервью МедНовостям ответил Максим Скулачев, заместитель научного руководителя проекта «Ионы Скулачева», директор компании Митотех, созданной при МГУ им. Ломоносова.
Продолжение интервью, первую часть читайте здесь.
– Разрабатывая лекарство против старения, вы зарегистрировали препарат для лечения синдрома сухого глаза. Как получилось, что вы начали именно с офтальмологического направления?
– Глаз, наряду с легкими, самый насыщенный кислородом орган, и активные формы кислорода, это многократно доказано, играют там огромную роль.
С другой стороны, у него практически нет естественной защиты от кислорода, ведь он находится снаружи. В-третьих, глаз, самые важные его части, относится к нервной ткани, которая очень уязвима для окислительного стресса.
Ну и практическое соображение: глаз можно лечить местно, а это очень упрощает проведение исследований.
Если бы мы могли учесть все это заранее, то обязательно начали именно с глаз, но на самом деле все произошло достаточно случайно.
В 2006 году к нам обратилась Наталия Гориславовна Колосова из Института цитологии и генетики Сибирского отделения РАН, и предложила испытать наш препарат на крысах OXYS– это уникальная линия животных, подверженная ускоренному старению.
Тогда у нас была возможность исследовать влияние SkQ1 на все ткани и органы, которые только могли придумать. А Наталия Гориславовна привлекла к наблюдениям знакомых новосибирских офтальмологов – тем более, что эти крысы склонны к раннему развитию катаракты и дистрофии сетчатки.
И разница между группой контроля и крысами, получавшими препарат, была очевидна уже через 3 месяца – одни ослепли, а другие нет. А потом нам удалось частично обратить развитие катаракты у уже ослепших крыс. Позже появились новые и очень хорошие результаты на собаках и других животных.
И тут мы сообразили, насколько удобен глаз для нашей цели – что это реальная возможность резко ускорить разработку лекарств. И действительно, при том, что история с SkQдовольно долгая, реальную разработку лекарства мы начали в 2008 году, а зарегистрировали его уже в 2012. Конечно, нужно оговориться, что это местное применение и достаточно простая болезнь. Но это уже был наш сознательный выбор.
– Тогда еще вопрос. Синдром сухого глаза лечат заменителями слезы – их компоненты есть и в вашем препарате….
– Действительно, синдром сухого глаза – достаточно скользкое показание. Есть огромное количество препаратов, которые делают примерно одно и то же – восполняют недостаток слезы, и все.
Хотя это заболевание может быть вызвано разными причинами – повышенной, или, наоборот, недостаточной вязкостью слезной жидкости, недостатком или избытком воды в ней, нехваткой жирорастворимых компонентов и т.д.
Но при этом все равно остается большой простор для так называемых metoodrugs– добавляете какой-то компонент, а потом заявляете, что лечебный эффект оказывает именно он, хотя все дело во вспомогательных веществах.
Поэтому для того, чтобы получить надежные результаты, новое лекарство нужно сравнивать с действительно хорошим препаратом. В КИ, проводившихся для регистрации «Визомитина», это была Слеза натуральная компании Аlcon. И результаты получились достаточно убедительные: после трехнедельного курса на проявления ССГ перестали жаловаться 60% больных из группы SkQ1 и 20% из группы сравнения.
Но важнее показать, чем мы руководствовались, выбирая именно это заболевание. Во-первых, ССГ – один из главных признаков старения, Владимиру Петровичу это очень нравится. Во-вторых, главное последствие синдрома сухого глаза – микротравмы роговицы, на Западе они считаются единственным адекватным параметром для оценки эффективности лечения.
На начальном этапе повреждения обратимы, но затем начинается воспалительный процесс, который, в свою очередь, влияет на продукцию слезы, то есть запускается порочный круг. Используемые сейчас препараты ничего не могут сделать с этими микротравмами, а про SkQ1 нам было известно, что он способствует заживлению ран.
Но что делать с этим, непонятно – не конкурировать же с зеленкой? И вот в области офтальмологии этому свойству нашлось применение.
Но нам этого показалось мало, потому что мы рассчитываем, что SkQ1 должен не только снимать симптомы, но и лечить сухой глаз (чего, кстати, не делает ни один из существующих препаратов). То есть, что после курса препарата можно будет отказаться от постоянного заменителя слезы натуральной.
Поэтому, завершив регистрационные испытания, которые были достаточно небольшими, мы запустили новое исследование, двойное слепое, на 240 человек, в 8 российских и 2 украинских больницах.
Там мы поступаем следующим образом: капаем полтора месяца, затем прекращаем и еще через полтора месяца смотрим, есть ли лечебный эффект. К сожалению, рано озвучивать результаты, потому что украинская ветвь сильно отстала – из-за проблем с таможней мы почти год просто не могли ввезти препарат на Украину.
Так что испытания там только начались, а в России они давно закончены, но «расслепить» полученные данные мы не до сих пор не можем.
– В США тоже будете исследовать синдром сухого глаза?
– Да, поскольку с сухим глазом у нас получилось здесь, это будет наше первое показание в США. Потому что зарегистрировать ЛС на основании данных из России в США невозможно.
То есть Управление по продуктам и лекарствам (FDA) с удовольствием приняло наше досье, в первую очередь данные исследований на людях, нас похвалили за качественный сбор информации. Но им обязательно нужно повторение клинических исследований.
Кстати, эффективность Визомитина при синдроме сухого глаза уже доказана в одной американской лаборатории. Правда, пока только на лабораторных мышах.
– Весной, насколько я помню, речь шла об испытании на больных с увеитом?
– Да, но позже нам предложили очень интересный дизайн исследования по сухому глазу, который позволяет сразу же провести фазы Iи II (безопасность и эффективность) за те же деньги и за то же время.
Согласно этому предложению, SkQ1 будут исследовать на здоровых добровольцах, у которых повреждение роговицы, характерное для синдрома сухого глаза, будет вызвано направленным воздействием потока сухого воздуха. Конечно же, это обратимое состояние, если человек здоров.
Но такой подход позволяет резко сократить выборку, ведь, с учетом того, что синдром сухого глаза – это целая группа заболеваний различного происхождения, придется набирать огромное число больных. А здесь нам будет достаточно всего нескольких десятков добровольцев. От такого предложения мы, конечно, не могли отказаться.
Но сухой глаз мы исследуем только потому, что это поможет нам быстрее добиться значимых результатов и зарегистрировать препарат. Наша главная задача – борьба со старением, и нас интересует прежде всего лечение старческих болезней: катаракты, глаукомы, дистрофии сетчатки.
– Были исследования SkQ1 по этим показаниям?
– Когда мы впервые предложили это офтальмологам, они встретили идею в штыки. Найдите лечение хотя бы одной из перечисленных болезней – и это готовая Нобелевская премия… А сейчас они неизлечимы.
Но у нас уже завершены испытания второй фазы на добровольцах по катаракте и глаукоме. По катаракте вполне положительные результаты, их как раз сейчас рассматривает Минздрав. По глаукоме данные только-только получены, идет их расшифровка.
Думаю, конкретные цифры мы получим в течение 1-2 месяцев. А вот исследования по дистрофии сетчатки мы так и не запустили…
– Потому что слишком много времени потребуется?
– Во-первых, потому что долго. А потом у нас в американских лабораторных исследованиях неожиданно начала лучше работать увеличенная концентрация SkQ1 в каплях. Она в 10 раз больше, чем в Визомитине (250 нмоль/л) но ее безопасность также подтверждена.
Поэтому мы немного задержались с дистрофией сетчатки – все-таки это очень глубокая часть глаза, надо быть уверенным, что туда попадет достаточное количество вещества.
А выстрел у нас один: испытание займет приблизительно три года, и если не получится с одной дозой, я не уверен – сумеем ли мы повторить?
– А как обстоит дело с выводом на рынок других форм SkQ1?
– Сейчас у нас, что называется на выданье, две новых формы. Во-первых, это косметическое средство со SkQ1, в необходимости выпуска которого нас недавно окончательно убедили.
Это не слишком революционный шаг – косметики с антиоксидантами довольно много, но коль скоро мы узнаем, что люди себе Визомитин пытаются мазать на кожу, хотя концентрация действующего вещества в нем недостаточна для такого применения, так как кожа, в отличие от глаза, защищена роговым слоем, – то почему бы не удовлетворить этот запрос? Так что уже в конце февраля в аптеках России и (если успеем пройти сертификацию) появится принципиально новая антиейдж сыворотка Митовитан, содержащая 10 мкмоль/л SkQ1.
Пероральная форма куда интересней. Она рассчитана на системное применение, но наша проблема как раз в том, что болезней, связанных с митохондриальным окислительным стрессом, очень много.
Практически все воспалительные аутоиммунные заболевания, все, что связано с ишемией – инфаркты, инсульты, поражение почек, последствия диабета – тут везде участвуют митохондрии и активные формы кислорода, соответственно, мы теоретически можем их лечить.
И это то, что мы обещали с самого начала и от чего мы не намерены отказываться. В Минздрав подана заявка на начало клинических исследований пероральной формы.
Это будет раствор SkQ1 – все-таки пришлось учесть, что вещество себя лучше чувствует в жидкой форме, а не в твердой. Так что таблетки от старости, увы, не получится. Зато может получиться эликсир или микстура.
– По каким болезням будут проводиться исследования?
– Непростой вопрос, у нас такой широкий выбор, что глаза разбегаются. А Минздрав требует конкретики и не хочет слышать ни о какой борьбе со старением. Так что первое показание, которое мы намерены исследовать – это нейропротекция.
У нас есть неплохие данные по применению митохондриальных антиоксидантов при нарушениях мозгового кровообращения или болезни Альцгеймера.
Но поскольку первые испытания посвящены оценке безопасности и будут проводиться на здоровых добровольцах, у нас еще несть некоторое время, чтобы определиться с конкретными заболеваниями.
– Кто проводит клинические исследования? Вы сотрудничаете с какими-то CRO (контрактными исследовательскими организациями)?
– В России клинические исследования лекарственных препаратов являются относительно новой сферой деятельности, поэтому вполне понятны возникающие сложности с их проведением.
Законодательная база постоянно меняется, регуляторные механизмы проведения клинических исследований еще не отработаны, очень мало врачей, имеющих опыт их организации, поэтому в ходе первых исследований наших препаратов нам не удалось избежать некоторых недоработок, не позволивших нам оценить действие SkQ1 по всем параметрам, на которые мы рассчитывали.
В такой ситуации мы решили, что отдавать самую важную часть разработки лекарства – клинические исследования – на полный аутсорсинг слишком рискованно. Пришлось, в рамках проекта «Ионы Скулачева», создать отдельную организацию – НИИ митоинженерии МГУ.
Этот институт занимается чистой наукой, привлекает к работе очень большое количество ученых с мировым именем, публикует статьи в авторитетных журналах.
Ему принадлежит GLP-виварий, производство тонкого органического синтеза, позволяющее синтезировать наши молекулы в достаточных количествах, по стандартам GMP, в штат входят около 200 человек – биохимиков, химиков, физиологов (преимущественно это совместители из МГУ). Есть и специальное отделение, включающее специалистов, занимающихся протоколами клинических исследований, мониторингом, биостатистикой – то есть все это мы теперь делаем сами. И такая структура позволяет нам не только полностью удовлетворять свои собственные запросы, но и даже выполнять сторонние заказы на исследования.
– Хорошо, а что на Западе? Там ведь вы будете работать тоже?
– Конечно, более того – уже активно работаем. Самые главные наши результаты мы подтвердили в западных лабораториях. Но важно понимать, что мы не планируем самостоятельно налаживать производство и маркетинг наших препаратов в США и ЕС.
Маленькие компании (а по меркам западного фармацевтического рынка мы как раз такая компания) обычно проводят первые стадии клинических испытаний своих лекарств, а после этого заключают в то или иное соглашение с т.н. «большой фармой» – транснациональными фармкомпаниями типа Пфайзера, Новартиса, Байера.
Те финансируют последние стадии испытаний, налаживают производство и продажи препаратов в развитых странах. В конечном счете, мы хотели бы пойти по такому сценарию. Но на определенных условиях. Скорее всего, в виде партнерства. Мы достаточно хорошо изучили рынок и хорошо представляем, что именно интересует крупные фармкомпании.
Они никогда не станут приобретать российское предприятие или институт. Их интересует интеллектуальная собственность: права на лекарства, патенты и результаты испытаний. Для такого рода взаимодействий мы создали еще одно подразделение – компанию MitotechS.A., зарегистрированную в Люксембурге, где есть ряд льгот на операции с интеллектуальной собственностью.
Но есть одно ограничение, которые мы установили сами для себя, исходя из, как мне кажется, здорового патриотизма: какие бы сделки не заключались, права на российский рынок и СНГ останутся у нас – то есть мы всегда сможем запускать свои лекарства в России.
– Ведете переговоры?
– Пока только предварительные, но интерес у «большой фармы» явно есть. Мы не торопимся – чем позже начнем обсуждение собственно сделки, тем больше у нас будет данных (в первую очередь – клинических исследований).
И, следовательно, тем сильнее будет наша позиция на переговорах с этими фармгигантами. Пока что мы увязываем их начало с завершением I-IIфазы исследования SkQ1 в США. После этого, может быть, начнем разговор, если все получится, конечно.
С другой стороны, за нами сейчас стоят достаточно сильные инвесторы. 50 на 50 нас финансирует Роснано и частный предприниматель, занимающийся IT– пока он просит не называть его имени.
Для полного цикла испытаний в США наших инвестиций пока маловато, но если первые результаты будут хорошими, инвесторы, которые прекрасно понимают все перспективы проекта, согласятся увеличить финансирование.
Портал «Вечная молодость» http://vechnayamolodost.ru31.01.2014