Скоро осень. Пока тонкие личности готовятся к неминуемой депрессии, медики анализируют результаты исследования, посвященного выявлению самых нервных регионов страны.
Согласно обнародованным на днях данным Минздрава РФ, заболеваемость психическими недугами в стране снижается. В прошлом году неуравновешенных людей было зафиксировано на 6 процентов меньше, чем в 2016-м. Самыми «несдержанными» регионами называют Алтайский край, Чукотку и Ненецкий автономный округ.
Москва в этом «нервном» списке, как ни странно, занимает одно из последних мест. Выходит, зря говорят, что жизнь в столице нервная и суетливая? Народ на Чукотке попсихованней будет? Как же так, ведь все знают, что Москва, по сравнению с другими регионами, по «накалу повседневности» — оголенный провод, нерв и 220 прямо в мозг.
Почему же Север сходит с ума чаще столицы?
Прогулка по Берлину / Пелагия Замятина, «Вечерняя Москва»
Прогулка по Берлину / Пелагия Замятина, «Вечерняя Москва»Главными причинами психической «нестабильности» северян медики назвали нехватку солнца, низкие температуры, длинные ночи / короткие дни и низкий уровень урбанизации.
Кроме того, имеет значение и возможность развлечься. В «нервных» регионах она невысока.
Москвичам, может, и не хватает солнца, зато с инфраструктурой в столице все в порядке и им есть, где, извините, сублимировать накопившийся стресс.
ОПАСНЫЕ МЕСТА
И все-таки Москва — это не Санторини. Умиротворение в столице штука условная. В некоторых районах жизнь — сплошной стресс.
В зависимости от уровня преступности, состояния экологии, транспортной доступности, инфраструктуры, плотности населения и качества жилья районы Москвы можно разделить на «нервные» и не очень.
К первым, обобщая данные ГУВД Москвы, агентств недвижимости и экологов, можно отнести:
- — Текстильщики
- — Капотню
- — Арбат
- — Тверской район
- — Кузьминки
- — Выхино-Жулебино
- — Коньково
- — Некрасовка
- — Западное Бирюлево
- — Печатники
- — Измайлово
- — Гольяново
- — Северное и Южное Чертаново
Свою работу начал первый фестиваль «Букинист». Три месяца он будет радовать поклонников литературы / Наталья Феоктистова, «Вечерняя Москва»
Свою работу начал первый фестиваль «Букинист». Три месяца он будет радовать поклонников литературы / Наталья Феоктистова, «Вечерняя Москва»Последняя тройка, к слову, периодически занимает верхние строчки в рейтинге самых беспокойных мест столицы. По разным источникам, в том же Чертаново совершается до 20 преступлений в день, включая мелкие кражи. Естественно, спокойствия жителям такое лидерство не добавляет. Сплошные нервы.
Стресс в спальном районе
Не последнюю роль в степени уравновешенности горожан играют архитектура и комфортность городского пространства. По словам урбаниста Аркадия Гершмана, чтобы человеку было в городе спокойно, он не должен постоянно чувствовать давления. Высотки кучей, налепленные одна на одну, как, скажем, в районе Восточный, раздражают.
— Самая комфортная высота домов — девять этажей, — поясняет урбанист. — Нормальным считается, когда человек может с верхнего этажа рассмотреть того, кто стоит в низу, а также может запомнить в лицо большинство соседей.
Вид на Троицк и Москву / Александр Кожохин, «Вечерняя Москва»
Вид на Троицк и Москву / Александр Кожохин, «Вечерняя Москва»Вместе с тем, спальные районы, напичканные однотипными девятиэтажками (Бибирево, Зябликово и другие), тоже не праздник души.
Обитатели таких «спальников» настолько же склонны к нервозности и стрессу, как и те, кто живет в районах с плотной высотной застройкой: множество семнадцатиэтажных и выше домов в пределах одного квартала (как, скажем, в Хорошево-Мневниках) — это красная тряпка для нервной системы москвича. Каков же выход?
— Как и во всем, нужен баланс, — объясняет Аркадий Гершман. — Не впасть человеку в депрессию поможет разнообразная застройка. Она не позволяет превращать жилые дома в так называемые человечники. Долгое пребывание среди однотипных коробок провоцируют апатию.
Пресный город вреден. Например, человек и не подозревает, что, идя вдоль длинного серого забора, получает микростресс. Нивелировать его могут яркие архитектурные детали зданий и жилых домов — арки, лепнина, эркеры, элементы из стекла, а также участки улиц, пестрящие разнообразием.
- Прогулка по Берлину / Пелагия Замятина, «Вечерняя Москва»
- Пустоты ничего не порождают
— Благодаря архитектурным элементам спальные районы перестают быть курятниками, — говорит Гершман, — обычными ячейками для сна. Количество застройки сейчас часто подменяет ее качество, а здоровому обществу нужны не квадратные метры, а городская среда, которая бы программировала человека на определенное поведение. Не скучать, есть и спать, а интересоваться и быть активным.
Более того, каждый участок улицы тоже должен быть разнообразным. Неправильно думать, что в районе с низкоэтажной, но однотипной застройкой, люди сплошь спокойны, как удавы.
И низкие дома, и высокие, и оазисы зелени, и оригинальные вывески на первых этажах, витрины, малые архитектурные формы и проулки, офисные здания — чтобы москвичу сохранять спокойствие, должны быть доминанты, на которые можно поглазеть.
— Еще я бы обратил внимание на городские пустоты, — подчеркивает урбанист. — Их полно в спальных районах. Если в центре застройка плотная, то где-нибудь в районе станции метро «Верхние Лихоборы» — раскиданные по полю дома, а между ними пустота. Она никак не используется и не порождает город, который нужен человеку, чтобы тот оставался здоровым.
КСТАТИ
Самыми безопасными и спокойным районами столцы эксперты называют Марфино, Митино, Теплый Стан и Южное Бутово, Крылатское, Ясенево, Строгино, Царицыно, Хамовники.
Бетонная психология: как влияет на горожан никогда не спящая Москва
В Минздраве РФ констатируют: заболеваемость психическими недугами в стране снижается. В 2017 году неуравновешенных людей среди российских граждан было зафиксировано на 6 процентов меньше, чем в 2016-м.
Согласно составленному экспертами «нервному рейтингу», на сегодняшний день самыми «несдержанными» регионами медики называют Алтайский край, Чукотку и Ненецкий автономный округ.
Трудно представить, но выходит, что краснощекие алтайцы, выросшие среди синих озер и лугов с целебными травами, а также чукчи, закаленные холодом Севера, — самые тревожные ребята в стране. Москва же в списке почти замыкает рейтинг, уступив лишь Санкт-Петербургу.
Выходит, зря говорят, что суетливая столичная жизнь расшатывает нервную систему? Хотя на обывательском уровне принято считать, что Москва, по сравнению с другими регионами, по «накалу повседневности» — это оголенный провод и 220 вольт — прямо в мозг.
Москвичам веселее, чем чукчам
Но почему же север страны сходит с ума чаще столицы? Врачи выяснили, что темп жизни, в общем-то, ни при чем. Он может раздражать, выбивать из сил, но чтобы сводить с ума — нет.
Глубинно на психику современного человека действуют другие причины. В первую очередь, это природные факторы: нехватка солнца, тепла, большое количество длинных ночей и коротких дней в году.
Также медики пришли к выводу, что людей XXI века сводит с ума слабый уровень урбанизации. Другими словами, мало в «нервных» регионах красивых современных городов, и это, как говорится, напрягает.
По словам социального психолога Валерии Микулиной, плохо убранные улицы, хаотичная иллюминация и безвкусные унылые постройки — те еще провокаторы стресса, депрессии, а там и до психического расстройства недалеко.
Кроме того, сильное влияние на психическое здоровье людей оказывает доступность развлечений. Чем возможностей отвлечься и разогнать тоску больше, тем меньше риск съехать с катушек. Это медицинский факт. В «нервных» регионах людям скучно.
В Москве с инфраструктурой все в порядке, а вопрос «куда пойти вечером?» или «где провести выходные?» вообще не стоит — только выбирай. Жителям Первопрестольной есть где сублимировать стресс.
Уж лучше в Строгино
И все-таки Москва — не Санторини. Это по сравнению с Чукоткой у нас рай. Если смотреть на столицу, не оглядываясь на другие российские регионы, она далека от идеала.
Умиротворение здесь вообще штука условная.
У москвичей свои, внутренние поводы для переживаний.
— В некоторых районах жизнь — сплошной стресс, — говорит экопсихолог Марина Демидова. — В зависимости от уровня криминальной напряженности, состояния экологии, транспортной доступности, разнообразия инфраструктуры, плотности населения и качества жилья районы Москвы можно разделить на «нервные» и не очень.
К первым, обобщая данные ГУВД Москвы, агентств недвижимости и экологов, можно, например, отнести: Текстильщики, Капотню, Выхино-Жулебино, Кузьминки, Некрасовку, Западное Бирюлево, Печатники, Измайлово, Гольяново, Чертаново. Последняя тройка, к слову, периодически занимает верхние строчки и в списке самых беспокойных мест столицы. По разным источникам (и в разные годы), в том же Чертанове фиксировалось до 20 правонарушений в день. Естественно, спокойствия жителям такое лидерство не добавляло. Сплошные нервы.
Из самых безопасных районов, не вредоносных для психики, эксперты выделяют Марфино, Митино, Теплый Стан, Южное Бутово, Крылатское, Ясенево, Строгино, Царицыно, Хамовники.
Нечеловеческий масштаб
В разделении на спокойные и не очень не последнюю роль играет то, что можно обобщить термином «вид из окна». По словам урбаниста Аркадия Гершмана, архитектура и комфортность городского пространства серьезно влияют и на настроение человека, и на состояние его нервной системы. Чтобы человеку было в городе спокойно, он, в первую очередь, не должен чувствовать давления.
— За что все любят исторический центр и почему противопоставляют его спальными районам? — рассуждает эксперт. — Прежде всего потому, что на старых улочках Москвы сохранился «человеческий масштаб»: небольшие улицы, небольшие дома — это человека успокаивает.
Разрушаться «человеческий масштаб», говорит специалист, начал в 1950-х, когда столицу заполонили дома сталинской постройки. Идеологизированная архитектура должна была формировать у людей выгодное государству настроение.
— Архитектуре тогда уделялось очень большое внимание, — рассказывает Гершман. — Сильные мира сего понимали ее влияние на человека. С одной стороны, власти говорили — смотрите, у нас дворцы для народа, мы строим лучше, чем до революции.
А с другой, большие площади, проспекты и те же сталинские высотки как бы показывали, что человек — малозначителен, что он винтик в большой системе. Тогда атмосфера уже давила на человека.
Сейчас массовая застройка ничего не диктует, никак не формирует общественный настрой.
Стресс в спальном районе
Кстати, психологи утверждают, что дома, построенные в «человеческом масштабе», не обязательно должны быть малоэтажными.
— Самая комфортная высота домов — 6–9 этажей, — поясняет урбанист. — Нормальным считается, когда человек может с верхнего этажа рассмотреть того, кто стоит внизу, а также запомнить в лицо большинство соседей.
Это важно, потому что при таких условиях застройка не становится обезличенной. Тем более многие выросли в то время, когда родители могли в окно различить среди гуляющей детворы свое чадо и позвать домой.
Это — записанная на подкорку норма, нарушение которой раздражает. Вот и получается, что высотки в ряд медленно, но верно капают на мозги.
Кроме того, цвет домов в типичных столичных «спальниках» эксперты тоже давно забраковали.
По словам Валерии Микулиной, серый, коричневый, бледно-голубой (как раз те цвета, в которые окрашено большинство домов многоэтажной жилой застройки) угнетающе действуют на человека. Что касается светлых с яркими пятнами столичных новостроек, то выигрышный цвет сам по себе еще не делает их «успокоительными» для горожан.
— К сожалению, сейчас количество подменило качество, — считает урбанист. — У нас любят говорить про количество сданных квадратных метров, а сдавать надо не метры, а городскую среду.
И ей программировать человека на определенное поведение. А у нас застройка нацелена на то, чтобы закрыть первичные потребности людей: сон, туалет, еда.
Но людям уже нужно нечто большее, чем удовлетворение первичных запросов.
Все дома похожи
Высота зданий, их цвет — это еще не все характеристики застройки, от которых зависит состояние нервной системы человека. Однотипные девятиэтажки (как, скажем, в Бибиреве или Зябликове) — тоже не праздник души.
Обитатели «спальников» средней высотности, но не отягощенных разнообразием, настолько же склонны к нервозности и стрессу, как и те, кто живет в районах с высотной застройкой (как, например, в Хорошеве-Мневниках).
— Человек впадает в апатию, когда ему элементарно не за что зацепиться глазом, — подчеркивает урбанист. — Мало кто обращает внимание на это состояние, а зря. Это очень важно. Есть, конечно, объективные причины, по которым люди смотрят не на окружающий их город, а под ноги: разбитый тротуар, например. Но часто у человека просто нет желания изучать город вокруг себя.
Неинтересно, когда он сухой, пресный и однотипный. Давным-давно этот феномен изучался за границей. Ученые пришли к выводу, что лишенная разнообразия среда вредна. Например, человек и не подозревает, что, идя вдоль длинного серого забора, он получает микростресс.
Подтверждает слова эксперта и одно из урбанистическо-психологических исследований, доказывающее, что уровень преступности в одинаковых «коробочных» районах выше на 12 процентов, чем там, где архитектура построек поразнообразнее.
— Вот посмотрите на центр Москвы, — продолжает Аркадий Гершман. — Там нет двух одинаковых домов, каждый участок улицы отличается от другого. И это важно с точки зрения интересности города и комфорта.
Очевидно, что не впадать человеку в депрессию поможет разнообразие застройки. Оно не позволяет превращать жилые дома в так называемые «человейники».
Нужны яркие архитектурные детали — арки, лепнина, эркеры, элементы из стекла, а также участки улиц, пестрящие разнообразием. И, конечно, столица нуждается в зелени.
Медики доказали, что болеющий человек выздоравливает быстрее, глядя на растения.
Негуманные пустоты
— Благодаря архитектурным элементам районы перестают быть курятниками, — говорит Гершман, — ячейками для сна. Здоровому обществу нужна здоровая городская среда, в которой люди не скучали бы, ели и спали, а были любопытными и активными.
Более того, не только сами постройки, каждый участок улицы должен быть разнообразным.
И низкие дома нужны, и высокие, и оазисы зелени, и оригинальные вывески на первых этажах, витрины, малые архитектурные формы и проулки, и офисные здания причудливой формы из стекла и бетона — чтобы москвичу сохранять спокойствие, в местах, где он живет и отдыхает, должны быть доминанты, на которые можно поглазеть.
— Еще я бы обратил внимание на городские пустоты, — подчеркивает урбанист. — Их нет в центре — там все плотненько, но в спальных районах пустоты — это бич.
Посмотрите, гденибудь в районе станции метро «Верхние Лихоборы» — раскиданные по полю дома, а между ними — пустота.
Она никак не используется и не порождает город, который нужен человеку, чтобы тот оставался здоровым. Поэтому пространство нужно гуманизировать.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Ирина Ирбитская, архитектор, директор центра градостроительных компетенций РАНХиГС при президенте РФ:
— Три ключевых фактора влияют на человека в городе: расстояние, эстетика среды и ее природность. Расстояние между зданиями, широта дорог соотносятся с дистанцией между людьми. Чем плотнее стоят друг к другу дома, тем доверительнее человеческие отношения.
Спальные районы — яркий пример неадекватных человеку расстояний, не способствующих солидарности, но стимулирующих рост протестных настроений. С другой стороны, про плотную застройку можно услышать «понастроили окна в окна».
На самом деле, если среда комфортная, здания эстетичные и из окон квартир нижнего этажа видно небо, эффекта «окна в окна» люди не замечают.
Что касается эстетики, то город — это единство непохожих. Когда речь заходит о модернизации городской среды, можно услышать лозунги, мол, «создадим единый стиль на улице такой-то». Никакого единого стиля быть не должно! Любая улица должна быть разнообразна, если только речь не идет об ансамблях, созданных одним планировщиком.
Говоря об эстетике среды, можно сравнить центр Москвы, с 2-, 4-, 6-этажной застройкой, компактными домами, каждый из которых решен индивидуально, и спальные районы.
Эстетика центра близка к человеку, поэтому здесь он чувствует себя лучше, чем в спальных районах с их гигантскими, протяженными, одинаковыми стенами. Это, вообще-то, эстетически агрессивная среда. Человек как любое живое существо устает от монотонности.
Более того, есть исследования, доказывающие, что от любого сорта монотонности интеллект человека падает.
В мире давно есть понимание, что высотные «пластины» — это не человеческий масштаб. Есть социальные объективные правила, близкие к законам природы: тесная интеграция между людьми возможна, когда в подъезде восемь соседей. Что касается многоквартирных домов, то есть пределы соседства, за которыми люди уже не свои совсем. Эта цифра — 50 домохозяйств в одном доме, максимум 100.
Поэтому спальные районы нуждаются не в благоустройстве, а в трансформации.
Как это происходит в развитых странах? В первую очередь обеспечивается капиллярная сетка улиц: пешеходные отдельно, транспортные отдельно. Это не только удобно, но и стимулирует развитие экономических процессов, поскольку вдоль благоустроенных пешеходных коридоров обязательно вырастают сервисы, ориентированные на идущих по ним людей.
Развивается городская экономика. Невысокие здания человеческого масштаба сохраняют, но модернизируют за счет мелких инвесторов, часть многоэтажных панельных «пластин» переформатируют под другие функции (институты, лаборатории, офисные здания), а часть сносят, и на освободившемся месте возникает средне этажная постройка. Занимают такие процессы от 15 до 20 лет.
Если же говорить о природе в городе, то расстояния здесь тоже важны.
Если, скажем, новый коттеджный поселок утопает в зелени и при этом не интегрирован в город и человек не может при желании побродить по улицам, что называется, людей посмотреть — себя показать, то одной природы будет недостаточно для психологического комфорта.
Психологически позитивное озеленение — это когда человек, выходя из любой точки пространства, видит перед собой хотя бы одно дерево на расстоянии 10–15 шагов, даже 50 метров — это уже неплохо.
КСТАТИ
Ученые пришли к выводу, что на психическое состояние людей плохо влияет вождение автомобиля. Поэтому москвичам, берегущим нервную систему, лучше отказаться от личного авто в пользу общественного транспорта. Но и в нем есть свой особенный раздражитель — вторжение в личное пространство.
И если в авто бусах, трамваях, троллейбусах и маршрутках неприятные ощущения можно нивелировать, разглядывая в окно город, то в метро такой возможности нет. Поэтому подземку называют самым депрессивным видом транспорта. Плюс в столице один из самых шумных метрополитенов в мире.
А монотонный шум, как известно, психического здоровья не добавляет. К слову, поднимая «шумный» вопрос, некоторые эксперты настаивают на необходимости изменить организацию дорожного движения как такового и ратуют за ограничение скорости в столице до 50 километров в час, как в большинстве городов Европы.
В жилой застройке — до 20–30 километров в час.
Москвичи слишком интенсивно живут — психолог
Жизнь в мегаполисе откладывает на людей свой отпечаток. С одной стороны, москвичам доступны более широкие возможности для профессионального и культурного развития.
А с другой — слишком быстрый ритм жизни ведет к стрессам, фобиям и усталости. О том, как чувствовать себя комфортно в большом городе, рассказала в интервью M24.
ru сотрудник кафедры социальной психологии Российского государственного гуманитарного университета Наталья Долгова.
— С какими психологическими проблемами чаще всего сталкиваются жители мегаполиса, в том числе москвичи?
— Темп жизни в мегаполисе очень высок. Люди устают от этого, они слишком интенсивно живут, становятся нервными, раздражительными и агрессивными, кто-то впадает в апатию. Многие жалуются, что им ни на что не хватает времени. Но это плата за то, что они живут в мегаполисе.
Психологи недавно провели исследование и выявили, что жители столицы не воспринимают Москву как город.
Для них это абстрактное место для зарабатывания денег, их не интересуют проблемы города, а волнует только вопрос, как добраться до места работы, и чтобы это был предельно короткий путь. Многие люди, которые проживают в Москве, ей не пользуются.
В столице есть много уникальных мест, но им все это не нужно. Они живут в Москве, чтобы зарабатывать деньги, так как здесь это сделать проще всего.
Но, с другой стороны, есть еще одна интересная особенность. Новые жители мегаполиса сначала интересуются различными местами Москвы, которые они видели на картинках, по телевизору, о которых читали в книгах. Но в течение пяти лет перестают интересоваться и посещать их, у них появляются свои излюбленные места, куда они с удовольствием ходят и где проводят свободное время.
Остальные проблемы москвичей связаны со временем, потраченным на переезды к месту работы, к месту досуга, к родственникам.
— Эти проблемы больше характерны для Москвы или для всех крупных городов?
— Для Москвы. Социологи и психологи провели исследования и посмотрели, как жители Петербурга и Екатеринбурга относятся к своим городам, воспринимают ли они их так же, как жители столицы свой город. Оказалось, что нет.
Для них город — это единый организм, и они чувствуют себя внутри него достаточно защищенными. У них есть не только дом и работа, они чувствуют стиль жизни каждого района, где живут люди с разными интересами, разные слои общества.
В Москве этого не выявили.
— Как можно решить эти проблемы? Какие варианты предлагают психологи?
— Этот вопрос каждый для себя решает сам, единого рецепта нет. Люди осознанно принимают решение под названием «жизнь в Москве». Кому-то нужна помощь специалистов, чтобы справиться с проблемами, а кто-то, наоборот, получает удовольствие от того, что живет именно здесь.
Москва открывает перед ними новые возможности, дает им драйв, которого нет в других городах. А тем, кому тяжело справиться с вызовами, которые бросает город, нужно обратиться в психологическую службу.
В Москве она очень хорошо развита, сотрудники этих служб действительно помогают людям.
— Какие методы помогают адаптироваться к жизни в большом городе? Тренинги по тайм-менеджменту, практики релаксации, массаж?
— Каждый выбирает то, что ему ближе. Я не любитель тренингов, у них узкая направленность. Человек прошел тренинг в одном месте — как правило, за городом — приехал в Москву, и все навыки, которые он приобрел на тренинге, слетели с него, как шелуха с лука.
Поэтому я бы посоветовала людям идти в психологическую службу, к психотерапевтам, за консультацией к специалистам. Все люди разные, и реакции на одни и те же стимулы неоднозначные, это нельзя не учитывать.
Когда человек простужается, он понимает, что нужно идти в поликлинику к терапевту, а когда человек устает, и жизнь кажется ему беспросветной, он почему-то не идет к психотерапевту.
Плюс еще есть отягощающие моменты, например, короткий световой день. Самый обычный, даже не психологический, а бытовой совет: включите побольше света дома, не экономьте на нем. В период, когда еще мало снега, но уже рано темнеет, люди быстрее устают.
— Значит ли это, что тренинги неэффективны?
— Нет, тренинги эффективны для решения узких задач. Если, например, я хочу научить людей продавать, я заказываю тренинг продаж. Людей учат, что нужно делать, последовательности действий — чтобы они не придумывали велосипед.
Это очень хорошо помогает, когда нужно отточить какой-то конкретный навык. Тренингом можно даже назвать уроки чистописания. Ребенок не умеет писать, мы ему говорим: держи ручку определенным образом, отставляй локоточек, делай это много раз, тогда у тебя все получится.
Здесь не нужно никаких ноу-хау, все уже отработано.
К каждому человеку нужен индивидуальный подход. Даже в одной семье люди разные. К примеру, одного человека раздражает беспорядок в комнате, а другого нет, зато раздражают крошки в постели.
Люди не могут договориться, один другого не слышит. Это характерно не только для жителей больших городов, но и любых других населенных пунктов.
Жители мегаполисов становятся более раздражительными, менее терпимыми, часто попадают в стрессовые ситуации, из которых не знают, как выходить.
Когда человек каждое утро вынужден полтора часа проводить в давке при поездке на работу, то он должен как-то переключиться.
После рабочего дня вместо того, чтобы погулять по парку, сходить в театр, он бежит домой и вновь попадает в час пик, в те же пробки. А в выходные вместо отдыха он проводит время в магазинах.
В современных семьях нет времени на семью, родители не уделяют внимание своим детям, а вместо этого отдают их в различные секции и кружки. Компьютер и телевизор заменяют живое общение.
В последнее время я сталкиваюсь с тем, что клиенты задают вопрос: «Как мне объяснить родственникам и знакомым, почему я уезжаю из Москвы? Я переезжаю в другой город, где у меня будет не такая интересная работа, меньшая зарплата, но зато я буду видеть жизнь. Как мне это обосновать?» При этом люди не уезжают «в деревню, в глушь, в Саратов». Они переезжают в Тверь, в Рязань, но для них даже обсуждение этого вопроса оказывается стрессовой ситуацией, где они должны кому-то что-то объяснять.
Многие уезжающие из Москвы говорят о том, что не видят необходимости жить в бешеном ритме, не видят каких-то выдающихся перспектив.
У меня был клиент, который прожил в Москве 25 лет и был здесь достаточно успешен, но в какой-то момент он сказал, что не видит для себя перспектив.
«Зачем мне оставаться в Москве, если я не стану президентом, а по-прежнему буду наемным работником? Я так же хорошо буду чувствовать себя и в других условиях». Я его понимаю.
— Москвичи все больше страдают неврозами и фобиями из-за синдрома социальных сетей. Почему так происходит?
— Не только москвичи, это общая проблема мира. Миру дали сеть, организовали там виртуальную жизнь, это порождает некую параллельную иллюзорную вселенную, в которой можно быть другим.
Но в какой-то момент человек должен выходить из этого состояния, находить свое «я», свой стиль. Здесь он может быть счастливым фермером, поразить большое количество танков, разместить множество фотографий, переселиться в виртуальном пространстве.
При этом он не говорит о том, каким видит себя через три года, сейчас у него все хорошо, он очень популярен.
Это особенность нашего времени. Можно говорить, что люди прекрасно проводят время в онлайн-играх и получают от этого удовольствие или, наоборот, сказать, что это тотальное зло и его нужно запретить. Больше всего этому подвержены подростки. Они более уязвимы, ранимы.
Был проведен эксперимент: некоторым подросткам предложили на сутки оставить мобильные телефоны, телевизоры, компьютеры, всевозможные гаджеты.
Справился, по-моему, только один из ста, остальные в течение 8 часов потребовали вернуть назад мобильные телефоны и другую технику, чтобы вновь окунуться в волшебный виртуальным мир.
— Как взрослому человеку побороть эту зависимость, если он сам хочет вырваться из нее?
— Нужно идти к специалисту. Зависимости от игр достаточно тяжелые и сложные, хотя внешне зависимый человек выглядит вполне нормально. Помощь любителям карточных и других азартных игр оказывается, есть очень хорошие методы. А методы помощи интернет-зависимым людям, в первую очередь детям и подросткам, сейчас еще разрабатываются. Они существуют, но пока не решают эту проблему.
— Какие страхи и фобии характерны именно для москвичей?
— Нет такой статистики пока. Сказать, что все мы боимся метро, транспорта, метеорита или теракта – вряд ли. Человек не может в повседневной жизни все время думать о том, сколько угроз его окружает. Если об этом все время думать, можно сойти с ума. Наш организм устроен достаточно мудро, и мы не думаем о превратностях завтрашнего дня.
— В Москве часто происходит нарушение психологической дистанции, личной территории. Но, с другой стороны, люди испытывают чувство одиночества. Как это связано между собой? И как это преодолеть?
— Да, есть такая проблема. В метро в час пик я бы вообще не стала говорить о какой-то личной дистанции и пространстве. Но в какой-то момент к этому привыкаешь, компенсируешь другими способами приведения своего самоощущения в порядок.
При большой загруженности человек теряет личные отношения и связи. У него не остается времени на них. Живя в Москве, мы видим близких друзей один раз в год. Родственников — на свадьбах и похоронах. Это плата за высокий темп жизни.
Чтобы найти в себе силы и время для полноценного общения, человек должен чем-то пожертвовать. Но, с другой стороны, я бы не сказала, что все так плохо, пессимистично и мрачно.
Недавно был проведен опрос, в котором одним из способов проведения досуга респонденты назвали поход в гости к друзьям и близким, прием гостей. Получается, что люди каким-то образом выкраивают время для общения. Но проблема в том, что человеку сложно найти баланс между рабочими и личными связями.
Ему важно получать обратную связь – «ты умный», «ты хороший», «ты красивый», «мы тебя любим». Не получая ее, человек чувствует себя одиноким.
— В последнее время для многих горожан дача является своеобразным бегством из мегаполиса к природе. Известно, что москвичи – самые большие дачники. Этот способ помогает решить психологические проблемы, которые возникают в мегаполисе? Или это все-таки бегство, а не решение проблем?
— С одной стороны, дача – это не только отдых, а еще и работа. Многие москвичи – это потомки крестьян, которые в тридцатые годы приехали из деревень.
Трех поколений недостаточно, чтобы преодолеть вековую тягу к земле. С другой стороны, для некоторых людей дача является реальным подспорьем в ведении бюджета, сведении концов с концами.
Большое количество людей живут зимой на том урожае, который они собрали осенью.
Третья категория – это жители коттеджных поселков, которые выбрали для себя жизнь на природе. И четвертая – это группа людей, которые ездят на дачу по привычке, потому что туда ездили их бабушки-дедушки, затем — мамы-папы. Это некий ритуал: сажать картошку, делать яблочный сок, варить варенье. Это стало частью жизни.
— Дача помогает людям расслабиться и снять стресс?
Сказать, что это расслабляет людей, я не могу. Лет 15-20 назад у москвичей появилась такая тенденция: на 1 мая выстраиваются кавалькады машин, которые везут старых, малых, четвероногих на дачу, а к 1 сентября или к 1 октября везут их обратно. Все это время люди живут на два дома, это уже определенный стиль жизни.
Когда проводили исследование, чем является дача для жителей Москвы, получилась очень дифференцированная картинка. Отношение к ней у людей формируется в зависимости от уровня дохода, от близости ее расположения. Например, у людей, которые живут от МКАД дальше 120 км, совершенно другой стиль жизни на даче, чем у тех, кто живет в непосредственной близости к столице.
— Еще одной проблемой является скука на работе. Согласно данным опросов, около 60% россиян скучают на работе. Это больше характерно для москвичей или для жителей регионов? И почему она возникает?
— Я думаю, что это не специфическая московская проблема, а проблема становления бизнеса в России. Человек долго и тщательно учился в институте, после окончания которого способен на разные виды работы. Но он приходит в офис и там выполняет одну-две, часто очень простые, функции.
Люди имеют избыточную квалификацию и развитие для того, чтобы выполнять эти функции. С другой стороны, за эту работу больше платят, поэтому они согласны терпеть и выполнять эти функции. А некоторые понимают, что никакой другой работы вообще нет, и вынуждены соглашаться.
Но в рамках своих повседневных профессиональных должностных обязанностей люди не могут себя реализовывать.
Они скучают, потому что их недостаточно загружает руководство; сидят на определенной работе, потому что здесь у них соблюден баланс интересов.
Люди всегда за что-то платят и чем-то могут поступиться, но в то же время на работе есть какие-то бонусы, и не только денежные.
Возможно, человек чувствует себя там самым профессиональным, самым интересным, самым умным; или понимает, что хорошо выполняет возложенные на него обязанности — и его это никак не обременяет. Всегда можно себя чем-нибудь занять, почему нужно скучать на работе?
Во многих организациях тяжело воспринимают отключение интернета. Это же почти бунт на корабле: «Мне по работе нужно!» Тогда им предлагают написать список сайтов, которые нужны по работе. Все обычно называют РБК и Яндекс.
После этого сотрудники, как правило, перестают скучать и начинают искать новые интересы. Некоторые учат иностранные языки, вникают в суть выполняемой работы, высказывают всевозможные рационализаторские предложения по улучшению и оптимизации работы.
В некоторых компаниях повышаются продажи с отключением интернета.
Этот метод помогает не только повысить производительность труда, но и мотивировать сотрудников. У них появляется другой взгляд на жизнь. Они понимают, что идут на работу, не чтобы уткнуться в компьютер.
Появляются планы, возможности для личностного роста. Но, конечно, не всегда это получается и не всех удается заинтересовать.
Однако часто это оказывается эффективным инструментом для решения внутренних задач компании.
Беседовала Галина Малина
Многие так давно привыкли жить в Москве с чувством тревоги, что считают это состояние чуть ли не нормой
Как говорят врачи, недостаток солнечного света в осенне-зимний период может привести к ухудшению самочувствия и настроения. Да и вообще человек как часть природы осенью увядает, поэтому проявление тревожных расстройств логично именно в это время. Анастасия Барышева захотела узнать, как с этим жить.
Впервые тревогу я почувствовала в тридцать, когда у меня внезапно накрылась личная жизнь. Не как обычно: что-то разладилось, поругались, а в один момент — вчера все хорошо, а сегодня человек собрал вещи и уехал навсегда.
Речь о не проходящем много дней и месяцев тревожном чувстве, по ощущениям похожем на то, когда едешь вниз на аттракционе «Американские горки» — перехватывает дыхание вверху живота и не отпускает.
Официально тревога описывается так: «Тревога — отрицательно окрашенная эмоция, выражающая ощущение неопределенности, ожидание отрицательных событий, трудноопределимые предчувствия. В отличие от причин страха причины тревоги обычно не осознаются.
Тревога связана с подсознательной мобилизацией психических сил организма для преодоления потенциально опасной ситуации». Похоже на правду, вот только никакой опасной ситуации нет, и тревога ни от чего меня не спасает, только превращает мою жизнь в кошмар.
К сожалению, тогда мой организм выучил это ощущение. С тех пор он его периодически повторяет, чуть что пошло не так. А уж если дело касается неурядиц на работе — с вероятностью 100% тревога составит мне компанию.
Недовольство босса вызывает желание исчезнуть с лица земли, а пока этого не случится — «Американские горки». При этом ты не можешь есть, спать и нормально работать, потому что тебя все время трясет.
Поначалу помогало мое любимое средство — алкоголь, но когда причина тревожного состояния не исчезает, то во все остальное время, пока ты не пьешь, становится еще хуже. Так я дошла до той точки, когда пить стало так же невыносимо, как не пить (не будешь же бухать в рабочее время).
Друзья мне посоветовали попробовать медитации, йогу и сменить режим питания (например, отказаться от мяса). Плохо было уже настолько, что казавшиеся раньше нереальными в исполнении меры теперь выглядели вполне пригодными.
Буквально за неделю я полностью изменила свой образ жизни, и, как ни странно, это помогло. Проблемы на работе уже стали казаться делом житейским, а тревога настигала все реже, пока совсем не исчезла.
Я думала, что я одна так реагирую на окружающий мир, который вообще-то ко мне благосклонен, в отличие от многих других людей в этом городе, и что тревога из-за «несуществующих проблем», как я про себя их называла — это мои сложности восприятия. Мол, надо работать над собой и не делать из мухи слона.
Пока не начала рассказывать о своих ощущениях друзьям и выяснила, что похожие тревожные состояния посещают многих московских трудоголиков. Кого-то тоже осенью, других — круглый год.
У одного моего друга, например, двое маленьких детей и только начавшийся бизнес, который шел неплохо, но потребовал столько кредитов на первых порах, что в какой-то момент друг просто собрал чемодан с самым необходимым и поставил у двери — просто на всякий случай, чтобы можно было прыгнуть в самолет и избежать встречи с судебными приставами. Не надо уточнять, что его посещали тревожные состояния, переходящие в панические атаки, с которыми он справлялся с помощью опытного бизнес-психолога. У другой подруги «Американские горки» начались на гормональном фоне — ей прописали таблетки, запретили есть сыр (есть мнение, что он провоцирует дурные сновидения) и летать на самолетах.
Еще одна знакомая давно, как я случайно выяснила, борется с тревогой:
«Я не помню, что было сначала: паническая атака или тревожное состояние и навязчивые мысли и страхи. Нет, все-таки сначала была тревога. Я думала, что это вообще нормально так жить. Что, наверное, я просто боюсь чего-то реального. Так я прожила чуть меньше года. Я просыпалась и засыпала со страхом каждый день.
Я чувствовала это все время, пока все это не вылилось в первую паническую атаку. Я знаю, что есть люди, которые испытывают тревогу просто так, как необъяснимый страх. Моя тревога обычно направлена на здоровье, присутствуют фобические настроения. Например, канцерофобия, направленная на меня или на моих близких.
Стоит любой болячке появиться у меня или у кого-то из моей семьи, я сразу начинаю об этом думать. И эти мысли меня не оставляют, я не могу от них отвязаться. Конечно, этому способствует интернет. Я начинаю гуглить симптомы и, естественно, все нахожу.
А состояние такое: это страх, от которого холодеют уши, голова, как будто тебя сковали цепями и ты не хочешь больше делать ничего. Например, ты собирался куда-то пойти, но тебе стало очень страшно. Соответственно, ты не можешь работать, просто сидишь в оцепенении. И хочется только избавиться от этих мыслей, но я не знаю, как.
Я пробовала разные техники: всякие расслабляющие аутотренинги. Я не могу от этого избавиться никак, кроме как при помощи таблеток».
Недавно по работе я столкнулась с психологом Екатериной Наркевич, которая рассказала, что вообще-то тревога для Москвы — это гораздо более часто встречающееся ощущение, чем, например, радость: «Особенности жизни в городе — многозадачность, постоянная спешка, недосыпание, влияние окружающей среды, борьба за все (в условиях конкуренции), непременное влияние культуры, информационные нагрузки и обратная сторона — эмоциональное выгорание, хроническая усталость, одиночество в толпе, неуверенность в своих резервах. Это стрессы. Долго в них находиться можно, что москвич и делает. Как любое физическое тело, человек способен сопротивляться давлению. К чему приводит сопротивление материалов, физики знают. Когда материал умный и гордый, сопротивление носит внутренний, внешне деликатный характер. От чего человек устает. Явный признак человеческой усталости — это постоянная тревога».
Тревожные состояния посещают многих московских трудоголиков. Кого-то осенью, других — круглый год.
Я всю жизнь ведь живу в городе, никогда меня не волновали ни шум, ни количество людей на улицах, ни недосып (сейчас я только и делаю, что высыпаюсь по сравнению с прежним своим «графиком», когда приходила с вечеринки в пять утра, а в восемь уже вставала на работу).
Но и ценности ведь были другие: болтать ни о чем и веселиться в большой компании было предпочтительнее, чем сидеть дома.
Сейчас все наоборот: чтобы я вышла в люди, должно случиться что-то невероятное (ну, может, свадьба), во всех остальных случаях я предпочту провести время дома с книжкой или фильмом в тишине.
Это то единственное состояние, которое не провоцирует появление тревоги: людей-то вокруг нет, тратить силы на общение и реакции не надо. Вот уж точно износ материалов. Возможно, это также связано с возрастом — организм уже не так молод, как раньше, и тяжелее восстанавливается от постоянно обрушающегося на него стресса.
В ответ на мою историю психолог привела похожий пример, рассказала об одном своем пациенте, 35-летнем юристе Денисе. Но у него в каком-то смысле все еще хуже, потому что по характеру он спокойный:
«Педантичность у меня в отца, а вот тревожность — в Москву. До окончания университета я был невозмутимым и спокойным. Надо мной подшучивали: Денис очень ленивый. Он делает все быстро — чтобы быстрее избавиться от работы, и хорошо — чтобы не переделывать. Потом началась работа. Я ее не боюсь, но ее объем увеличивается как снежный ком. Все сдать нужно вчера.
Шеф выходит из себя по пустяку и, похоже, обратно не возвращается. Я всегда был независим и не переносил критики. А тут получил не просто критику, а преследование в онлайн-режиме. Такое впечатление, что шеф в моем лице обнаружил причину своего жизненного фиаско.
Сухо реагируя на хорошо сделанную работу, он превращается в трамвайного хама при моем опоздании, задержке документов, даже появлении в коридоре в неустановленное время. Красная тряпка для быка — это дружественный лайк по сравнению с реакцией шефа на мою персону. Понятно, что вначале я старался понравиться.
Потом старания превзошли мои возможности, и понеслось: тревога перед работой, скачки давления и предъязва (так доктор назвал мое расстройство пищеварения). Стал сомневаться в своих способностях. Как в анекдоте: “Я параноик с заниженной самооценкой. Мне постоянно кажется, что я недостоин, чтобы за мной следили”. Понимаю, что шеф не виноват.
У него есть свой шеф, которого тоже загоняют в цейтнот. Но с чего бы ему не любить меня лично? Этот вопрос курсирует в сознании, как космический челнок, и не дает думать больше ни о чем. Так, видимо, и сходят с ума. Но это не пугает. Пугает постоянная тревога. Она не отпускает и доводит до изнеможения.
Утром я бодро-тревожный, к полудню вяло-апатичный и к вечеру никакой. Разумеется, семья, досуг и человеческие радости в список “Мои приоритеты” не входят, потому что все силы брошены на отработку тревоги. Интересно, насколько меня хватит».
Психолог дала простые советы юристу Денису — договориться с собой, избавиться от роли жертвы и, если не поможет, сменить среду обитания.
«Шеф — это не навсегда, — сказала Денису психолог. — Навсегда — это гипертония. Неприятно работать в условиях эмоциональной свалки. Но пока других условий нет, “пришел, поработал и ушел”. В этой схеме нет пункта, по которому вы должны часами гонять мыслительный мусор и рыдать “меня не любят”. Это мантра. Повторяйте.
Вязкая впечатлительность будет возвращать и возвращать к переживаниям. А вы настойчиво отвлекайтесь. И постепенно станет легче. Избавиться от тревоги возможно. В помощь могут прийти психотерапевты, в условиях дефицита хороших рабочих мест они помогут адаптироваться к настоящим условиям.
А дальше — снова и снова не давать себе погружаться в болото навязчивых переживаний».
Звучит это просто и жизнеутверждающе, но не объясняет, как вести себя в режиме «каждый день». Моя подруга вот приняла решение бороться медикаментозно, плюс психотерапия:
«От тревоги я не избавилась. Я лечусь. У меня недавно был рецидив фобии. Я не нашла ничего лучшего, как выпить таблетку. Прошло. Чтобы такого не происходило, я стараюсь максимально себя оберегать.
Как можно меньше пропускать в жизнь информации, которая не особо тебе и нужна: новости, фильмы, в сюжете которых есть что-то близкое к моей фобии.
С чем связано это состояние? Может, с переутомлением на работе или в принципе с физическим переутомлением, может, с сезоном. Нужно себя оберегать и больше спать, ложиться вовремя».
В большом суматошном городе стресс случается не только из-за работы и личной жизни, как это было у меня. Негативных факторов множество: экология, график, питание, количество общения, объем потребляемой информации.
Кто-то даже говорит об «эпидемии тревожных расстройств» в современных мегаполисах, но дело тут скорее в активном освещении вопроса — о тревоге наконец стали говорить как о проблеме и вести статистику.
Оказалось, тревожные расстройства встречаются у 30% взрослого населения планеты, как пишет Американская психиатрическая ассоциация. Тревогу лечат бихевиористы, психотерапевты, фармацевты — каждый по-своему.
Кстати, нашим бабушкам ставили похожие диагнозы (и кое-где, наверное, продолжают). Только раньше это не называли тревожным состоянием и панической атакой, а подходили к вопросу комплексно: «У вас вегетососудистая дистония».
Кто сталкивался, знает, что это может обозначать что угодно, от учащенного сердцебиения и беспричинного страха до обмороков и импотенции.
Как ее полностью вылечить, так толком и не выяснили, поэтому наши бабушки и дедушки искали свои способы, которые помогали именно им: валериану и пустырник, внушительную дозу витамина C, дыхательную гимнастику (так в СССР называли йогу и медитацию) или какую-нибудь диету.
Мы же, с наложившимся на уже существующие неблагоприятные факторы стрессом, как будто не совсем больны, но и не полностью здоровы. Мы находимся в состоянии на грани срыва так долго, что привыкли считать это нормой.