«Не выдумывай!», «Мне бы твои проблемы!», «Потом смеяться над этим будешь!» — все эти фразы совсем не подбадривают. Они, наоборот, могут погрузить ребенка в еще более глубокую тоску.
Как понять, что у подростка есть проблемы, которыми он не хочет делиться, и распознать суицидальное настроение? Врач-психиатр и психотерапевт, руководитель Клиники психиатрии и психотерапии Европейского медицинского центра Наталья Ривкина дает подробную инструкцию.
Рассылка «Мела»
Мы отправляем нашу интересную и очень полезную рассылку два раза в неделю: во вторник и пятницу
Стоит ли обсуждать с подростком тему суицида?
Существует стереотип, что если человека спросить, есть ли у него мысли о суициде, то этим можно усугубить его переживания. Это неправда.
Для многих подростков вопрос «Думаешь ли ты о том, что ты не хочешь жить?» или «Думаешь ли ты о том, чтобы уснуть и не проснуться?», наоборот, может стать той спасительной веточкой, которая даст шанс открыто и честно поговорить о том, что с ним происходит.
Такие непростые темы лучше обсуждать в спокойной обстановке. Точно не стоит этого делать сразу после того, как родители увидели на запястье у ребенка порезы. В этот момент подросток находится в очень большом напряжении, родители напуганы, злятся, не знают, как себя вести. Лучше честно сказать, что у вас есть вопросы, которые вы чуть позже хотели бы обсудить.
Чего ни в коем случае нельзя говорить подростку, который находится в кризисном состоянии?
Нельзя говорить, что у него нет причин для плохого настроения и что все будет хорошо. Мы очень стараемся этим поддержать наших детей, но для них это звучит как обесценивание их опыта. Самая главная фраза, которая поддерживает подростка, — «Я понимаю, как тебе сейчас трудно». Многим родителям кажется, что, произнося эту фразу, они могут сделать только хуже, но это не так.
Как нужно вести себя родителям?
Зачастую, сталкиваясь с саморазрушающим и антивитальным поведением ребенка или слыша от него слова вроде «Я хочу умереть», «Я знаю, что вы меня не любите, я хочу исчезнуть», «Меня достала жизнь», родители относятся к этому как к манипуляции. К сожалению, это не помогает поддержать подростка.
Очень важно серьезно относиться к тому, что испытывает ребенок. И фразы вроде «Не смей наносить себе порезы, это очень плохо» или «У тебя все не так уж плохо, на улице весна, хорошая погода, и все будет хорошо» могут ранить подростка.
Говоря так, родители показывают, что они не воспринимают всерьез его переживания.
Чем отличается желание подростка привлечь к себе внимание (в том числе родителей) от намерения покончить с собой?
На самом деле современная детская и подростковая психиатрия не разграничивает эти вещи. Любое проявление антивитального поведения расценивается психиатром как суицидальный риск. Бывает, что подросток наносит себе порезы, чтобы успокоиться, и не планирует от этого умирать. Но он может не рассчитать глубину пореза и погибнуть.
Есть крайне опасный стереотип, что подростки совершают суицидальные попытки исключительно с манипулятивной целью. Но часто причина этого более серьезна — например, депрессии и различные варианты психических расстройств, которые родители могут долго не замечать.
Подросток взрослеет, и многие формы его поведения, например замкнутость, отгороженность, протест, негативизм, раздражительность, могут восприниматься как «возрастные особенности».
Но когда в причинах такого поведения начинают разбираться специалисты, часто выясняется, что подросток на самом деле испытывает клиническую депрессию, у него расстройство биполярного или шизофренического спектра. И очень важно не пропустить это состояние именно в подростковом возрасте.
Когда мы видим явные признаки того, что подросток испытывает суицидальные переживания и совершает антивитальные действия. В первую очередь это порезы на руках или ногах.
В этих случаях ребенок начинает постоянно носить закрытую одежду.
Важный момент: когда у родителей возникают подозрения, что ребенок думает о суициде, нужно обсудить с ним это, избегая запретов, ограничений, наказаний и уничижения его эмоционального опыта.
Что делать, если подросток уже предпринял попытку суицида?
В этой ситуации вариант только один — обращаться к врачам. Иногда родители, опасаясь социальных последствий от обращения к психиатру («поставят на учет, не сможет поступить в институт, сдать на права, клеймо на всю жизнь»), предпочитают скрывать суицидальные попытки.
Но замалчивание — опасный путь, потому что суицид — это всегда последствия чего-то большего, верхушка айсберга.
Если не пытаться помочь подростку в том главном, что с ним происходит — например, справиться с депрессией или преодолеть какие-то болезненные поведенческие паттерны, которые у него возникают в силу особенностей развития, — он надолго останется в группе риска.
Как его контролировать, какую помощь оказать? Куда обратиться?
Это могут быть разные варианты — начиная от скорой помощи, если ситуация экстренная, и заканчивая плановым обращением к психиатру, если, например, ребенок говорит: «Вчера выпил все таблетки от головной боли, которые нашел в шкафу, а потом испугался и вызвал рвоту».
Физически ребенок в безопасности, ситуация вроде бы миновала, но это не значит, что можно оставить все как есть. Это вопрос жизни и смерти, поэтому обращение к врачу обязательно, причем именно к психиатру. После суицидальной попытки подростка могут госпитализировать в обычную клинику для оказания первой помощи, и он окажется вне поля зрения психиатров.
Если это произошло и ребенка выписали без консультации психиатра, родителям необходимо сразу после выписки отвести его на прием.
Конечно, когда речь идет о госпитализации подростка после суицидальной попытки в острое отделение психиатрической больницы, он может оказаться в не очень комфортных бытовых условиях.
В таких отделениях нет дверей в туалете, решетки на окнах, запрещены контакты с друзьями. Важно помнить, что это делается для защиты жизни человека.
Чтобы в случае, если у него сохраняется суицидальный план, он не мог выпрыгнуть из окна или сделать что-то опасное для себя в туалете.
На самом деле правильнее ставить вопрос так: как убедить родителей подростка отвести его к психиатру? Как ни странно, современные подростки гораздо более толерантны к идее встречи со специалистом, чем старшее поколение. Родители часто отрицают, что у ребенка есть эмоциональные проблемы, или не считают их важными.
Когда же родители видят проблему, но подросток по какой-то причине отказывается от помощи, аргументы для его убеждения нужно формулировать исходя из того, что беспокоит его самого. Например, он плохо спит ночью, ссорится с друзьями, не успевает в школе.
Если я родитель и я хочу, чтобы мой ребенок пошел к психиатру, я, вероятнее всего, скажу: «Послушай, я вижу у тебя порезы на руке, мне кажется, что это опасно. Ты постоянно конфликтуешь с нами, нам очень тяжело. Ты стал плохо учиться. Неплохо бы об этом поговорить с психиатром».
Если мы посмотрим на ситуацию глазами подростка, то увидим, что порезы на запястьях для него не проблема, а способ справиться с эмоциональным напряжением. При этом проблему он видит в чувстве тревоги, страхе, душевной боли.
Именно возможность справиться с этими состояниями может стать для него поводом встретиться со специалистом.
Существует теория, что если человек совершил одну или несколько суицидальных попыток, то рано или поздно он предпримет еще одну. Это правда?
Это зависит от того, что стало причиной суицида. Действительно, ребята с психическими расстройствами будут повторять суицидальные попытки, если их болезнь продолжает прогрессировать. Это один из симптомов — такой же, как снижение настроения, нарушение мышления или галлюцинации, например. И если психическое состояние не улучшается, риск повтора суицидальной попытки остается.
Могут ли внешние источники (так называемый деструктивный интернет) влиять на состояние ребенка и спровоцировать у него суицидальные настроения?
Это серьезная опасность для ребят, у которых есть какие-то психоэмоциональные риски. То есть, если у подростка депрессия и он ищет для себя какой-то выход, он может в социальных сетях найти четкую инструкцию, что ему делать. Конечно, это опасно.
Основной способ помочь ребенку избежать опасности — честные, открытые, доверительные отношения, которые не строятся на страхе и наказаниях. Мы должны дать ребенку понять, что нам важно то, что с ним происходит.
И если он испытывает эмоциональную боль (даже если нам кажется, что нет никаких причин для этой боли, потому что он живет в комфортных условиях, учится в хорошей школе и наша собственная жизнь в его возрасте была намного тяжелее, чем его), не нужно пытаться доказать ему, что эта боль не настоящая.
Это то, что подросток действительно чувствует. Это очень важно признавать — с уважением, интересом и теплом.
Если что-то в поведении или настроении ребенка вас настораживает, можно проконсультироваться у специалистов клиники ЕМС.
Психиатры клиники работают в составе большого многопрофильного госпиталя и умеют вовремя диагностировать и комплексно лечить подростковые депрессии, расстройства шизофренического спектра, биполярные расстройства, расстройства пищевого поведения и прочие психиатрические синдромы и состояния — как амбулаторно, так и в стационаре.
Психолог антикризисного центра: детский суицид всегда с чего-то начинается
Во вторник утром Калининград облетела новость о гибели 15-летней школьницы. Тело девочки было обнаружено случайным прохожим вечером в понедельник на крыльце одного из многоэтажных домов на улице Аксакова. По версии следствия, учащаяся одного из лицеев города погибла, упав с 14-го этажа. О том, что толкает детей на столь страшный шаг, на что стоит обратить внимание родителям и где искать помощи — в интервью «Новому Калининграду.Ru» рассказала психолог регионального Центра диагностики и консультирования детей и подростков Татьяна Фрейлова.
От общего к частному
-— Татьяна Ивановна, расскажите, пожалуйста, о проблемах, с которыми сталкиваются подростки в их возрасте.
— По статистике и по моему опыту, в первую очередь — это непонимание близких, проблемы с родителями. Эмоциональное насилие, иногда физическое.
Если ребенка поддерживают в семье, то даже конфликт со сверстниками не переходит в так называемую, аутоагрессию (разновидность агрессивного поведения, при котором враждебные действия направляются человеком на самого себя — прим.«Нового Калининграда.
Ru»). То есть если ребенок чувствует опору в лице родителей, то сторонние конфликты никак не будут влиять.
В России в 2015 году зафиксировано 685 самоубийств несовершеннолетних
— Обращаются ли к вам в Центр родители проблемных детей за помощью?
— Недавно ко мне обратилась одна мама, которая считала, что у ребенка есть к этому склонность. У ребенка возникли проблемы после конфликта со сверстниками. Бывает, что дети обращаются к нам сами. Из общего опыта я знаю трех подростков, которые говорили, что им требуется помощь, потому что родители не всегда это замечают.
— Откуда подростки узнают о существования Центра?
— Информацию о существовании Центра распространяют в школах. На базе Центра у нас работает телефон доверия, куда могут позвонить как подростки, так и родители.
Непосредственно о суицидах
— Жизненные кризисы у ребенка. В каком возрасте дети их переживают?
— 0 лет, 1 год, 3 года, 7 лет, 12 лет, 16 лет — это все возрастные кризисы.
В возрасте от нуля до года ребенку важна эмоция, его окружение — мама. С года до трёх начинает ребенок ползать по полу, открывать всякие дверки-ящики, он уходит в мир предметов.
С 3 до 7 лет у ребенка происходят новые изменения — он идет в садик, в общество. Тут начинаются ролевые игры в мамы-папы, магазины. Некая социализация.
С 7 до 12 лет ребенок идет в школу — это самый благоприятный возраст для всего, он начинает учиться и уходит в мир предметов. И вот он подростковый возраст — 10–15 лет, где важно получать ребенку эмоции и тепло.
Ни за что ребенок не подумает с собой что-нибудь сделать, если есть эмоциональная поддержка. Когда пишут, что ребенок боялся сдавать экзамены, скорее всего, он просто боялся родителей.
— Можно ли выделить возраст, когда чаще всего случаются подростковые суициды?
— По статистике — 16 лет. Бывают дети, которые начиная с 11 лет задумывались над тем, зачем живут. Конечно, скорее всего, это демонстративные вещи и фразы, но всегда с чего-то начинается.
— То есть, по вашему мнению, заявления ребенка о намерении совершить самоубийство — это некий способ привлечь к себе внимание?
— Импульсивных суицидов от того, что так сложились обстоятельства, практически не бывает. В основном существует определенная группа риска.
70% детей, которые говорят о суициде, это дети, страдающие некими психопатоподобными состояниями — это достаточно длительное нарушение эмоциональной сферы ребенка.
То есть он либо слишком возбудим, как у нас говорят в быту «без тормозов», либо очень замкнутый в себе. Эти 70% детей как раз находятся в группе риска.
— С какого возраста можно выявить, что ребенок находится в группе риска?
— Суицид, как мне кажется, это уже вершина айсберга. А вот склонность к одиночеству, отсутствие контактов со сверстниками, плохая успеваемость, особенности склада личности и типажа — все это как бы готовит ребенка к нему.
— А что касается групповых суицидов? Получается, что дети, находящиеся в группе риска, объединяются?
— Я думаю, что это все стечение обстоятельств. Подростки же такие эмоциональные, категоричные. Проще говоря, максималисты. Скорее групповые суициды — это больше демонстративная вещь.
— И все же. Что такого должно произойти в жизни ребенка, чтобы он решился на столь отчаянный шаг?
— Безысходность и безнадежность от отсутствия поддержки. За помощью обычно пытаются обратиться дети помладше, лет с 12-ти. Если ее все-таки вовремя получить не вышло, тогда ребенок начинает задумываться о самом плохом.
— Как родителям распознать плохие мысли в голове их ребенка?
— В первую очередь нужно отслеживать признаки депрессивного состояния ребенка. Одна из основных признаков — депрессия, которую кстати никто практически не диагностирует, поскольку с этой проблемой мало кто обращается к врачам.
Например, когда ребенок становится вялым, родители принимают это за лень. Ребенок постоянно лежит, о чем-то думает, перестает мыться, учиться, настроение перепадает от меланхоличного к перевозбуждению. Это все должно насторожить.
Самое главное — быть более внимательным к детям.
— Что делать родителям, заметившим в своем ребенке изменения?
— Какого-то идеального рецепта, наверное, нет. Иначе бы этого не происходило.
Но к переменам нужно быть внимательным. Ребенку надо дать понять, что его принимают любым, вне зависимости от того, что бы он ни совершил. Зачастую мамы и папы вспоминают о детях, когда они уже выросли и не нуждаются в родителях. Но даже самому колючему подростку обязательно нужна мягкая граница.
— А что делать, если доверительные отношения с ребенком уже утрачены? Как вывести его из состояния замкнутости?
— Тогда нужно прибегать к помощи родных. В подростковом возрасте для ребенка становятся главными уже не родители, а значимые взрослые, которые, в принципе, могут быть в любой семье. Это может быть дядя, тётя, сосед или учитель.
Ведь к подростковому возрасту своих детей некоторые родители иногда приходят с таким багажом, что уже не знают, как быть с ребенком. Подросток в дурной компании, нарушена вся привязанность с родителями, которая уже превращена в зависимость. Именно поэтому важно, чтобы ребенок имел возможность обратиться именно к значимому взрослому.
Также сейчас активно распространяют детские телефоны доверия, если ребенку больше не с кем поделиться своими проблемами.
Про интернет
— Татьяна Ивановна, бытует мнение, что ребенка нужно контролировать в интернете. Например, заглядывать на просмотренные ребенком страницы. Стоит ли вообще это делать?
— Я думаю, что если делать это с умом, то нужно. Ведь они не переживут такого предательства, если узнают, что вы за ними следите. Но делать это нужно, потому что дети действительно не могут себя контролировать. Ребенку нужно вовремя подсовывать то, что займет его свободное время.
— Вы сейчас говорите о различных занятиях, секциях и кружках?
— Да, мир занятий настолько разнообразный, что каждый может найти то, что будет ему по душе.
— А как быть с социальными сетями? Стоит ли запрещать детям в них регистрироваться?
— Социальные сети есть и будут вне зависимости от того, нравится нам это или нет. С этим стоит смириться. Я знаю таких детей, которым родители запрещали регистрироваться в сетях. Но они заводили себе в тайне аккаунты под другими именами.
30% ссылок в соцсетях ведут на информацию о способах совершения суицида
— А слышали вы что-нибудь о так называемых «группах смерти» в соцсетях? Что происходит в голове ребенка, когда он решает найти такую группу, что, к слову, не так легко. Они активно блокируются.
— Сначала это простое любопытство, желание выделиться на фоне других сверстников, если тебе больше особенно-то и нечем. Второй фактор — влияние друзей. Да и в этих группах технологии, как в секте.
Очень хорошо построенные фразы, тайны, которыми они покрывают эти сообщества. То есть это достаточно сложная система вовлечения. Другой вопрос, что кто-то туда заглянет и уйдет, а кто-то останется.
— Может ли такая группа оказаться последним шагом ребенка к суициду?
— Если ребенок одинок, у него неконтролируемое время и образ жизни, тогда да, это может подтолкнуть к суициду.
Инструкция по применению от психолога регионального Центра диагностики и консультирования детей и подростков Татьяны Фрейловой
Что делать, если вы заметили изменения в поведении вашего ребенка?
- Поговорите с ребенком. Необходимо выяснить, в чем причина изменений его в поведении. Есть вероятность, что он расскажет вам об этом сам.
- Бегите в школу. Возможно, именно там видят то, что не разглядели вы. Бывает, что ребенок продолжает хорошо учиться, но в школе, например, плачет на переменах или огрызается с учителями.
- Если проблема действительно есть, уговорите ребенка обратиться к специалисту. Каким способом вы завлечете его к психологу, не имеет никакого значения. Будь то подкуп или шантаж. Главное — результат.
- На походе к психологу все может благополучно завершиться. Порой ребенку просто нужно выговориться.
- Если ваш ребенок начал строить планы, это первый признак того, что вы победили его депрессивный настрой.
Куда обращаться родителям и подросткам?
За помощью и консультацией квалифицированных специалистов как родители, так и дети могут обратиться в региональный Центр диагностики и консультирования детей и подростков по адресу: г. Калининград, ул. Гостиная,7.
Также ежедневно работает детский телефон доверия, куда можно позвонить анонимно — 8 800 2000 122.
Психологи подчеркивают — неразрешимых проблем не бывает. И если ребенок с суицидальными намерениями позвонил на телефон доверия, это значит, что подсознательно он очень хочет жить, просто справиться в одиночку со своими проблемами он не в силах.
Фото — Виталий Невар, «Новый Калининград.Ru»
Суицидальное поведение детей и подростков
Суицидальное поведение детей и подростков – этапный процесс, включающий разнообразные проявления психической деятельности, направленные на самоубийство. Внутренняя суицидальная активность (мысли, фантазии, продумывание способов совершения суицида) предшествует внешним проявлениям – поступкам, целью которых является лишение себя жизни. Диагностика проводится психиатром, применяется клинический метод, психологическое обследование. Лечение определяется фазой суицидального поведения. Включает госпитализацию, применение медикаментов, психотерапию, социальную реабилитацию.
Суицид является осознанным, произвольным актом прекращения жизни. Суицидальным поведением называют любую активность, целью которой становится собственная смерть. Завершающий этап такого поведения – попытка самоубийства. Своевременная диагностика предполагает выявление поведенческих актов и предшествующих им суицидальных мыслей, планов, намерений.
Суицидальные поступки среди детей и подростков наиболее распространены в возрасте 15-19 лет. Попытки суицида совершаются 5-8% подростков, мысли о самоубийстве посещают 25% юношей и девушек. Существуют сезонные пики осенью/зимой, объясняющиеся обострением депрессивных расстройств.
Гендерная специфика суицидального поведения прослеживается с периода полового созревания – юноши чаще предпринимают попытки, приводящие к смерти.
Суицидальное поведение детей и подростков
Попытки самоубийства совершаются в результате сочетанного воздействия внешних и внутренних факторов. Предрасполагающими детерминантами являются:
- Биологические причины. Предрасположенность к суициду определяется при снижении активности серотонина, нарушениях связи гипоталамо-гипофизарной оси, наследственной отягощенности.
- Психологические особенности. Суицидальному поведению способствует низкая стрессоустойчивость, эмоциональная лабильность, максимализм, эгоцентризм; зависимость от действий, мнений окружающих; неумение составлять и воплощать в жизнь планы; фрустрация потребности в безопасности, доверии, любви.
- Медицинские факторы. К самоубийству предрасполагает наркомания, алкоголизм подростков, психические расстройства (депрессии, шизофрения, психопатии), тяжелые соматические заболевания с вероятностью инвалидизации, летального исхода (онкологические патологии, СПИД, ВИЧ).
Потенцирующие факторы утяжеляют, ускоряют течение суицидального процесса, повышают риск попыток. В эту группу входят:
- Культурные, религиозные факторы. У представителей некоторых языческих религий самоубийство расценивается как благое действие (жертвоприношение, очищение). В отдельных молодежных субкультурах самопроизвольная смерть является признаком решимости, самостоятельности, преподносится в комплексе с романтическими переживаниями.
- Внутрисемейные факторы. Группа риска – дети, подростки из асоциальных, неполных семей, воспитывающиеся в условиях насилия, унижения, тотального контроля, отчуждения.
- Социальные влияния. Вероятность суицида возрастает при конфликтах со сверстниками, проблемах любовных отношений подростков, культивировании смерти средствами массовой информации.
Реализующие факторы провоцируют переход суицидальных намерений в действия. Причинами непосредственно попыток самоубийства являются:
- Сильный стресс. Инициировать действие может смерть родителя, близкого родственника, новость о неизлечимой болезни, невольное наблюдение за убийством, отвержение друзьями, знакомыми, пережитое изнасилование.
- Доступность орудий самоубийства. Реализация суицида происходит при наличии домашнего оружия, таблеток, способных при неправильном применении вызвать смерть.
Существует три основные концепции патогенеза суицидального поведения детей и подростков.
Согласно психопатологической теории, самоубийцы являются психически больными, суицидальные действия рассматриваются как проявления обострений психических расстройств.
В настоящее время попытки самоубийства относятся к области пограничной психиатрии, изучающей психопатические расстройства, реактивные состояния при акцентуациях характера.
Социологическая концепция как основу суицидального поведения рассматривает нарушения социальной интеграции. Целью попыток самоубийства является восстановление взаимоотношений с окружающими.
Психологическая теория в качестве патогенетических механизмов самоубийства определяет эмоциональные, личностные особенности, поведенческие паттерны. Суицид побуждается негативными чувствами – страхом, гневом, озлобленностью, стремлением наказать себя либо окружающих.
Группа повышенного риска – впечатлительные, внушаемые, импульсивные, эмоционально неустойчивые дети и подростки.
Существует множество классификаций суицидального поведения. Наибольший практический интерес представляет разделение попыток самоубийства по целям, причинам. Выделено три вида суицидальных поступков:
- Истинные. Действия тщательно продуманы, просчитаны, являются четкой реализацией плана. Им предшествуют изменения мышления, высказываний, поведения. Решение принимается на основе долгих раздумий о смысле жизни, своем предназначении, бессмысленности существования. Суицидальная направленность доминирует, затмевает другие эмоции, черты характера. Цель – умереть (часто достигается).
- Демонстративные. Попытки самоубийства схожи с театральными действиями, организуются с расчетом на присутствие «зрителей». Выступают как способ проведения диалога с близкими людьми. Цель – быть услышанными, привлечь внимание к своим проблемам, получить помощь. Иногда действия заканчиваются смертью из-за просчетов плана.
- Маскированные. Скрытые суицидальные действия совершают подростки, осознающие, что самоубийство не является правильным способом решения проблем. Самоубийство реализуется косвенными способами – занятиями экстремальными видами спорта, участием в драках, скоростной ездой на автомобиле, мотоцикле, опасными путешествиями, употреблением наркотиков. Чаще всего истинная цель не осознается либо осознается частично.
Суицидальным попыткам предшествует депрессия, отгороженность от окружающих. У дошкольников снижается заинтересованность играми, просмотром мультфильмов, вкусной едой. Они становятся вялыми, апатичными, замкнутыми, предпочитают одиночество, могут подолгу сидеть, лежать без физической активности.
Дети не хотят посещать детский сад, отказываются от встреч с друзьями, исчезает увлеченность занятиями, которые раньше приносили удовольствие. Депрессия проявляется вегетативными, двигательными расстройствами: возникают боли различной локализации, нарушается сон, аппетит, функции пищеварения.
Мальчики чаще становятся раздражительными, девочки – слезливыми, подавленными. Смерть понимается как временное явление, «сон».
Школьники выражают тему самоубийства в рисунках, придуманных историях. Нередко рассказывают о способах суицида, их преимуществах, недостатках. Возможность смерти обсуждается с родителями, дети инициируют разговоры об опасности лекарств, удушья, падения из окна.
Нет заинтересованности настоящим и будущим, увлеченности планами летнего отдыха, проведением Нового года, дня рождения. Дети и подростки выглядят вялыми, уставшими, речь, движения часто замедлены, иногда сменяются тревожной суетливостью, раздражительностью, плачем, рыданиями.
Мотивация учиться отсутствует, школьная неуспеваемость усугубляется постоянной сонливостью, слабостью. Снижаются функции внимания, мышления. Развивается бессонница, нарушение аппетита, уменьшается масса тела.
Подростки более открыто выражают суицидальные мысли. Возможны фразы «не хочу жить», «лучше я умру», «жизнь закончится». Одержимость смертью проявляется стремлением просматривать фильмы, читать истории о самоубийцах, способах реализации суицида. Тема смерти отображается в стихах, рисунках, других видах творчества.
Формируется эмоциональная отчужденность от родственников, друзей, формально отношения могут быть стабильными, посещение школы регулярным. Эмоциональная неустойчивость часто проявляется грубостью, агрессивностью.
Возможны уходы из дома, увлечение опасными для жизни занятиями, равнодушное отношение к собственному внешнему виду, мнению окружающих.
Суицидальное поведение, не закончившееся смертью, осложняется различными соматическими заболеваниями. Диагностируются тяжкие травмы, увечья, порезы, повреждения пищевода, трахеи, гортани, нарушение работы почек, печени, переломы шейных позвонков, ребер, костей рук, ног.
После попыток суицида пациенты в первую очередь нуждаются в госпитализации в стационары соматического профиля. Полученные повреждения приводят к инвалидности, ограничениям дальнейшей жизни.
Со стороны психического здоровья частым осложнением становится психопатологическое развитие личности, сопровождающееся высоким риском социальной дезадаптации.
Диагностика суицидального поведения детей и подростков проводится врачом-психиатром, клиническим клиническим психологом. Родители предъявляют жалобы на изменения эмоционального состояния ребенка: подавленность, замкнутость, вялость. Врач предполагает наличие депрессии с риском суицида. Обследование проводится следующими методами:
- Беседа. Детский психиатр уточняет время появления симптомов, их выраженность, продолжительность. Если ребенок говорит о самоубийстве, врач расспрашивает о возможных причинах, продолжительности суицидальной активности.
- Психологические опросники. Применяются различные тесты для выявления признаков суицидального поведения – методики, состоящие из прямых вопросов о наличии мыслей, попыток самоубийства (опросник суицидального риска, адаптированный опросник Г. Айзенка «Самооценка психических состояний личности»).
- Проективные методики. Используются для обследования детей младшего школьного, дошкольного возраста, для подростков, не осознающих, скрывающих суицидальные тенденции, поступки. Применяется тест Люшера, метод «незаконченные предложения», «сигнал», рисуночные тесты.
По результатам комплексного обследования подростков и детей с суицидальной активностью определяются истероидные, сензитивные, эмоционально-лабильные, возбудимые акцентуированные черты. Сочетание признаков депрессии, эмоциональной неуравновешенности, импульсивности указывает на высокий риск суицидальных попыток.
По особенностям развития суицидального поведения выделяют три этапа: суицидальных тенденций, суицидальных действий, постсуицидального кризиса. Такое разделение учитывается при подборе лечебных мероприятий:
- Предсуицидальная фаза. Основным способом лечения является психотерапия, медикаментозная коррекция депрессии. Используются когнитивные методы, так как проблема концентрируется в плоскости мыслей, идей, убеждений. С помощью логического обоснования, когнитивного переструктурирования прорабатываются идеи о безнадежности будущего, бессмысленности настоящего, отсутствии понимания, поддержки. Ошибочные суждения проблематизируются, ставятся под сомнение. Подросток научается обнаруживать, останавливать негативные автоматические мысли. Проводится психологическое консультирование родителей, обсуждаются варианты взаимодействия с ребенком, способы реагирования на его замкнутость, эмоциональность. Подчеркивается важность ненавязчивого контроля над действиями.
- Острая фаза. Начинается сразу после попытки самоубийства. Требует неотложной медицинской помощи, госпитализации. Помещение в стационар обеспечивает строгий контроль приема медикаментов, предупреждает возможность повторных попыток самоубийства (нет средств, ребенок всегда под наблюдением персонала). Препараты подбираются психиатром с учетом основного диагноза (депрессия, биполярное расстройство), клинической картины острого периода. Психотерапевтическая поддержка наиболее эффективна в первые дни, когда ребенок эмоционально уязвим, принимает помощь, что служит основанием для доверительных, устойчивых отношений с психотерапевтом. На первом этапе происходит эмоциональная разгрузка, обсуждаются причины случившегося, альтернативные пути разрешения проблем. Затем ребенок/подросток посещает групповые занятия, стимулирующие социальную активность.
- Постсуицидальная фаза. Пациента переводят на амбулаторное лечение. Контроль над поведением необходим, но осуществляется родителями, родственниками. Основная задача – предотвратить последующие попытки самоубийства. С этой целью психотерапевтами используется метод «подписание договора» – утверждается срок, в течение которого подросток обязуется не предпринимать попыток. Документ подписывается обеими сторонами. Параллельно продолжается прием медикаментов, посещение групповых встреч, индивидуальных сеансов, направленных на устранение депрессии, восстановление социальной активности.
Прогноз суицидального поведения детей и подростков благоприятен при комплексной медико-психологической помощи, активном участии родителей, родственников в профилактике. Частота рецидивов составляет 50%, в большинстве случаев повторные попытки совершаются детьми и подростками, имеющими психические заболевания, из неблагополучных семей.
Профилактика основана на устранении факторов риска. Важна благоприятная семейная обстановка, доверительные отношения. Необходимо обучать ребенка способам разрешения конфликтов, противостояния стрессовым факторам.
При изменениях поведения, эмоциональных реакций нужно поговорить, подключить детского психолога, при серьёзных нарушениях – психиатра.
Если ребенок плохо учится, это может закончиться попытками суицида
Обновление: Февраль 2019
Доктор Алма Сорберг Валлин из Каролинского Института (Швеция) смогла определить: низкая успеваемость и все связанные с нею проблемы можно расценивать как маркеры склонности к суициду. Эту неоспоримо социально значимую новость разместили на официальном портале шведского Института.
Вопрос изучения случаев самоубийств и поведения людей, прибегших к их попыткам, ориентирован на данный момент в профилактическую сторону.
Для этого в помощь врачам любых специальностей разрабатываются особые тренинги, приложения для смартфонов, которые направлены на определение пациентов с риском суицида в будущем.
Но предупреждение самоубийства все же лучше реализовывать, пытаясь полноценно понять механизм возникновения мыслей о нем. И сегодня доктора из Швеции осмелились предположить: уровень школьной успеваемости – одна из предпосылок к суицидальным попыткам.
В эксперимент было вовлечено порядка 26000 пациентов женского и мужского пола старше 16 лет. После анализа оценок учащихся ученые провели их сравнение с официально оформленными попытками суицида у данной человеческой выборки. В результате Алма Сорберг Валлин выяснила: чем менее успешно испытуемые усваивали школьную программу, тем чаще встречались случаи самоубийств. Результаты у «плохих» и «хороших» учеников отличались в 5 раз. Стоит заметить, что пол, психические заболевания в семье, обеспеченность домочадцев не оказывали влияния как на ход, так и на исходы работы.
Столь скромного исследования по мировым меркам пока что не достаточно для точного определения связи этих двух явлений.
Предполагалось, что в основе лежит низкая способность к познанию нового, ведь ранние исследования показали ее четкую связь с суицидом и неудачной учебой. К сожалению, это предположение не нашло подтверждения.
Однако, специалисты определили: более высокие цифры IQ взаимосвязаны с более выраженным риском самовольного ухода из жизни у женщин.
Тем не менее, эксперимент ученых сможет помочь педагогам, психологам и родным понять необходимость наблюдения за потенциально «проблемными» детьми.
Если в школе произошел суицид. Рекомендации для педагогов и психологов
— Ситуация: в школе случился суицид одного из учеников. Что стоит предпринять школьному коллективу в такой ситуации?
— Первое, что делается, если суицид совершился, — это полностью обрезается информация для журналистов, средств массовой информации. Потому что из этих трагических моментов журналисты и блогеры стараются устроить хайп. Налетают, как мухи.
Обычно их интересует причина, но выяснить ее они не могут.
Если вдруг какая-то информация будет журналистами неправильно интерпретирована, например, они скажут, что виновата учительница или какой-то ученик, который пошел домой, а не пошел с девочкой в подъезд, она выпрыгнула в итоге, у таких публикаций будут очень негативные последствия.
— Для кого?
— Прежде всего, для тех, кого обвинят. Чувство вины, которое могут пережить люди, которых обвинили, делает их очень уязвимыми и вводит в группу суицидального риска.
Поэтому надо сразу говорить с учениками, с родителями, с преподавателями, чтобы никакой информации в средства массовой информации не давалось. Естественно, сми могут получить информацию, но от следственного комитета, который не особенно будет с ними делиться до окончания следствия. Или от пресс-службы министерства образования региона, например.
Я знаю трагичную историю, когда средства массовой информации назначили виновного, потом человек попал в психиатрическую больницу с диким чувством вины, пережил огромные страдания, и совершенно незаслуженно.
Интересы журналистов во всей этой истории надо поставить на самое последнее место.
— Наверное, какие-то стороны этой истории могут как раз использовать журналистов для того, чтобы переложить ответственность с себя на кого-то другого? Допустим, директор школы чувствует ответственность школы за случившееся. И может дать интервью прессе о том, что виновата семья. Бывает такое?
— Нет. Я думаю, что вряд ли директор школы дает интервью. В любом случае, это не дело директора школы — решать, кто виноват.
Тем более, что нет какой-то одной причины. Причин всегда много. Это и личное состояние этого суицидента, и определенные черты характера, и определенное воспитание, и взаимодействие с другими, и его дурной выбор. Причины должно выяснять следствие, а не фантазеры в СМИ, которые все равно не смогут ничего установить.
Второе – ни в коем случае не начинать делать глупости с тестированием учащихся.
— А такое бывает?
— Сплошь и рядом. Начинают им давать какие-то сомнительные опросники. Мало того, что от этих опросников вообще толку не много, так еще и дети в таком состоянии находятся, что не могут объективно отвечать на те вопросы, которые им задают. Получается тотальная профанация.
— Понятно, чем не надо заниматься. А чем надо?
— Надо попытаться найти людей с чувством вины. Это могут быть родители, ученики из класса суицидента, из параллельных классов, учителя и так далее. Задача — определить группу риска.
Это такая информация, которую мы получаем непосредственно от тех членов коллектива, кто в курсе. От каких-то учеников, которые общаются со всеми.
Конечно, среди учеников существует представление о том, что если кто рассказывает, тот стукач. Здесь надо объяснять, что даже близко никакого стукачества в этом деле нет. Вы помогаете своим друзьям, которые находятся в ужасном состоянии. Это не стукачество, а помощь.
Эту информацию можно также найти на поминках или на похоронах. Не надо бояться идти на похороны. Там видно, кто как переживает, кто с кем в группе, кто как взаимодействует, кто как относится к смерти. И для опытного психолога или чуткого классного руководителя это может дать очень много информации, откуда можно ждать беды.
Необходимо обратить внимание также на тех, кто оправдывает самоубийцу, говорит об этом поступке как вполне достойном. Такие люди находятся в группе риска, у них нет этого табу. С ними надо проводить работу, деромантизирующую суицид.
Также могут обнаружиться те, кто говорят: «Не хочу жить, хочу уйти за ним», они тоже в группе риска. В этой же группе, как я уже сказал, люди, испытывающие сильнейшее чувство вины. Их надо выявлять и это чувство вины снимать.
— Речь идет о достаточно серьезной, квалифицированной психологической работе. Есть ли в школах такие люди, которые могут все то, о чем вы сказали, сделать?
— Смотря, в какой школе. Не во всех, конечно, есть такие люди.
Собственно, здесь ничего сложного, на самом деле, нет. Нужно только желание, мотивация и в определенной степени зрелость, чтобы пытаться получить информацию из эпицентра этой самой информации.
— Чего еще не следует делать?
—Одна из ошибок – устраивать поминки. Совершенно глупая затея, заставлять детей говорить хорошо о суициденте, вспоминать былые дни, оправдывать суицид. Начинают восхвалять суицидента, рассказывать про него часто какие-то небылицы.
Какой он был прекрасный, хороший, чудесный, и лучший друг, и так далее – просто какая-то дикость. Потому что такие мероприятия, по сути, направлены на то, чтобы суициды увеличивались за счет одноклассников, переживающих чувство вины, настроенных суицидально.
Такие разговоры или поминки не то, чтобы их табуируют на будущий возможный суицид, а наоборот, полностью открывают ворота.
Обязательно надо разделять суицид и суицидента. В принципе, можно говорить хорошо о суицидентах, если это искренне и честно. Хотя можно и без этого обходиться. Но о поступке их говорить хорошо нельзя!
— Кто и где организует эти хвалебные выступления детей?
— Учителя, психологи школьные. В некоторых случаях директора. Это достаточно частый случай.
— Да, это дикость, конечно.
— Наоборот, необходима дегероизация поступка погибшего. Задавать вопросы: «Чего достиг этот человек? Для чего он это все делал? Почему сейчас страдают люди?» Четко дать понять: «Мы никак не можем оправдать этот поступок и не должны его оправдывать».
Все школьники должны знать, что мы относимся к этому как к недопустимому, совершенно ненормальному. А человека, который это сделал, мы отчасти даже презираем, и совершенно справедливо.
Это трусость, это никакой не поступок нормального человека, это попытка избежать сложности, а не решить ее.
И так далее. Мы формируем правильное отношение к суициду.
— Мне представляется сложным вот так пройти по грани, чтобы достаточно негативно оценить поступок и в то же время не получился какой-то «суд над покойником».
— Никакого суда над покойником мы не проводим. Мы разделяем личность и поступок. Поступок мы однозначно осуждаем, мы его с разных сторон показываем как абсурдный, ни к чему хорошему не приведший.
А вот что касается самого суицидента, мы говорим о том, что нам жалко этого человека. Мы и соболезнуем, и сочувствуем, и переживаем за того, кто совершил сей шаг. Но, увы, помочь мы уже никак не можем. И это является уже само по себе профилактическим фактором.
— Как следует работать с теми школьниками, которых мы выявили и определили как ближний круг самоубийцы?
— Надо искать чувство вины у этих людей. А для этого их надо сажать в круг, не бояться ничего, проводить так называемый sharing, предварительное знакомство, устанавливать доверие. И задавать вопрос, а кто что чувствует.
Кто чувствует слабость, а кто гнев, а кто обиду, а кто чувство вины и так далее.
И вот исходя из этого, расспрашивая каждого, в итоге приводить детей к принятию ситуации и осознанию того, что они не отвечают за этот дурной поступок другого человека.
— А кто может чувствовать вину в такой ситуации?
— Вину может чувствовать кто угодно. Например, кто-то, кто ему когда-то не дал списать. Он же не может уже ему дать списать, потому что человек мертв. И его вдруг накрывает невротическое чувство вины, что «вот я, такой растакой, то-то и то-то не сделал, то-то и то-то не додал».
А теперь уже у некоторых магическое мышление присоединяется. Это странно конечно, но бывает нередко после выяснения ситуации.
— В каком смысле магическое мышление?
— У детей бывает, что «я плохо про папу думал, а папа умер. Видно, потому что я про него плохо думал». Нормальному человеку понятно, что здесь никакой связи нет, а ребенок видит связь. Вот это магическое мышление.
— Вера в силу своей мысли.
— Мы не знаем причины, на самом деле, почему у детей определенного возраста существует магическое мышление на тему любой смерти, практически в 100% случаях.
— Очень много в американских фильмах ужасов таких моментов, когда рождается какой-то демонический ребенок, и он своей мыслью убивает людей, устраивает бедствия. Может, еще это как-то влияет?
— Не исключаю, вполне может быть.
Потом сажаются все в круг, и начинается разговор о ценностях, смысле жизни, о том, для чего суицидент это совершил и что в итоге он получил. И это все должно, безусловно, приводить к выводу, что суицид – это совершенно неприемлемое, ненормальное, нездоровое поведение, которое ничего не дает, которое никакую ситуацию не спасает.
Такие встречи проводятся отдельно со школьниками, отдельно с педагогами, которые тоже могут переживать очень острое чувство вины.
И потом, уже когда выявим в каждой из этих групп тех, кто находится в группе риска, тогда уже можно создавать отдельную группу, где объяснять, что никакой вины на этих людях нет, что суицид — это дурной выбор самого человека. Никто не мог заставить его совершить суицид.
Особое внимание надо уделять братьям, сестрам суицидентов. Это наиболее уязвимая категория людей. Как раз среди них наиболее часто возникает мотив «уйду за ним».
Следующая задача. Проводятся родительские собрания, где обязательно должна быть дана информация, куда обращаться, если вдруг у ребенка мысли о суициде, куда человеку позвонить. Такую же информацию и ученикам надо давать. Очень важно говорить с родителями про стигматизацию психиатрической деятельности, то есть о том, что, если нужна помощь, не надо бояться обращаться к психиатру.
На учет никто не поставит, никто не залечит до состояния овоща. Вот это все важно объяснять, давать телефонные ресурсы, которые направлены на антисуицид. Например, сайт Победишь.
ру, общероссийский телефон детской горячей линии 8800, местные линии телефонные для записи к местным психиатрам. Может быть, какие-то стационары.
телефоны волонтеров, священников, которые умеют на эту тему разговаривать.
Вся информация должна быть у родителей и учеников, чтобы они могли ей при необходимости воспользоваться. Реальная и актуальная информация, что самое главное. Не то, что одна бабка сказала — то ли помогут, то ли наоборот. А именно актуальная информация для вашего региона.
— На какие признаки детского поведения родителям стоит обращать внимание в этот период?
— Стоит обращать внимание, если ребенок плохо спит. Или слишком веселый. Или длительное время слишком грустный. Это поводы для обращения к специалисту.
— Речь идет о братьях, сестрах погибшего?
— Нет, речь идет обо всех, кто имел или мог иметь отношение к суициденту
Например, вчера я консультировал женщину, которая просто увидела суицид, врач. Все, несколько дней не спит, несколько дней неестественно, всего боится. Это уже элемент посттравматического стрессового расстройства. К сожалению, суициденты у всех в шкафу оставляют своих тараканов.
— Вы рассказали о том, что нужно делать с ближним кругом, с людьми, которые были непосредственно затронуты. Братья, сестры, класс. Нужно ли что-то делать по отношению к остальным ученикам школы, какие-то мероприятия провести, ведь вся школа знает об этом событии и на всех может повлиять?
— Со всеми учениками можно с учетом возраста каждого класса проводить первичную профилактику. То есть, не прямо касаясь темы суицида, показывать просто ценность жизни, болезненность ухода из этой жизни, страдания, которые суицидент приносит окружению и близким, последствия для здоровья, для социальной жизни.
— То есть, какого-то общего школьного собрания на эту тему не нужно делать?
— Общешкольное — абсурдно. Если уж делать собрание, то только тех, кто втянут в эту историю, кто был знаком с погибшим. А во всех остальных классах, которые не затронуты, надо заниматься первичной профилактикой этого явления. Насильно обращать их внимание на суицид, тем более, если они даже лично не знали этого человека, не нужно.
— Все остальные, получается, питаются только слухами и своими собственными мыслями.
— Ну, да. Мы должны формировать отрицательное мышление к суициду. Если это удается, то цель будет достигнута.
© Pobedish.ru
(
Победишь.ру
7